А ведь утро уже и есть! Начало четвертого ночи, двадцать второго. Всеобщая привычка, как Сталин допоздна засиживается, так и наркомы все на местах, а вдруг позвонит? Обед правда с шести-семи до девяти, вечера, можно даже в театр сходить, а после, до полуночи, в кабинете. А в соседней комнате и удобный кожаный диван готов — нередко случалось тут и ночевать, в войну, прямо на рабочем месте. И сейчас, похоже, это предстоит — сделать еще пару записей, и на боковую. Все эти дурные беспорядочные мысли — надо еще уложить в конкретные предложения и меморандумы, но уже не сейчас. Здоровый сон, знаете ли — великая вещь.
Спать не получилось. Звонок по ВЧ, и Анин голос в трубке — кажется, она удивилась, услышав вместо дежурного самого Пономаренко, но доложила коротко и четко, даже слишком коротко. "Красный рассвет, даже багровый, не такой как должен быть, отправляю самолет, все в рапорте, и пятисотые, один 501й, я остаюсь, Брюс со мной, мне пока зелено". И все!
Сон как рукой сняло. Что произошло в Киеве, если Аня решила отправить в Москву самолет особой эскадрильи, который Пономаренко своей властью придержал в Борисполе как раз на случай экстренной эвакуации — если бы все было в норме, Лазарева должна была возвращаться обычным рейсом ГВФ? И "цветной" код — красный сам по себе уже знак тревоги, но нештатно добавлено еще и "багровый", для усиления. Слово "рассвет" могло бы быть просто для оправдания "красного", но нет, во-первых, Аня не стала бы употреблять для этого обозначение между своими Главной Тайны, а во-вторых, "не такой как должен" — значит, что-то пошло не так, как было в той истории? Все в рапорте — значит, даже по сверхзащищенному от прослушивания каналу ВЧ нельзя сказать, в чем же дело? А "груз 500", так здесь отчего-то стали обозначать пленных, причем иногда, с градацией: совсем никчемных называли "510", а самых важных "501". Лазарева там что, самого Кириченко арестовала? Имея четкий приказ, не вмешиваться а лишь посмотреть? Но вроде она показала себя прежде, вполне разумным человеком, организатором, руководителем — и никогда бы не стала действовать импульсивно. Значит, там действительно произошло что-то экстраординарное, причем такое, что сведения даже спецсвязи не доверить.
Будь только рапорт, все было проще — отправить порученца на аэродром, забрать пакет. А что с пленными делать? Решаем вопросы по мере поступления! И кстати, один час все же можно и поспать — чует сердце, что завтрашний день будет ну очень веселым!
Это было очень хорошо, что он приехал сам — поскольку посланец из СМЕРШа имел приказ, как написано на пакете, вручить самому Пономаренко П.К., в собственные руки. Что ж, товарищи из Пятой Воздушной, покараульте этих гавриков еще десять минут, пока я ознакомлюсь с донесением. Комендант аэродрома, тут есть закрытая комната со спецсвязью, и гауптвахта? И телефон в пакете — ну, обращаться с техникой из будущего Пономаренко умел достаточно, чтобы включить просмотр изображений, а надо будет — найдется, кому и на ноут скачать, и распечатать.
Прочтя и просмотрев, Пантелеймон Кондратьевич крепко выругался. Что Первый Секретарь союзной республики оказался не просто дураком и куркулем, но и прямым изменником, это действительно была бомба! Хотя предположения Лазаревой похожи на правду: каким бы идиотом ни был Кириченко, но сообразил бы, что "царем украинским" ему не быть, а значит первую скрипку в этом оркестре играет не он, а бандеровцы! Причем Лазарева, из самых лучших побуждений, ткнула палкой в осиное гнездо — и теперь в Киеве в любой час может начаться антисоветский мятеж. Действовать надо быстро!
Берия был явно не в восторге, что его разбудили в полшестого утра. Но вошел в ситуацию легко. Еще через час разговор продолжился на Лубянке, в кабинете наркома ГБ Меркулова. Помимо хозяина ("человека Берии") присутствовали только Лаврентий Павлович и Пантелеймон Кондратьевич. А в десять часов утра Берия и Пономаренко ожидали в приемной Сталина, также был и начальник Генштаба Василевский (тоже посвященный в "Рассвет", еще со времен Сталинграда).
