— Да успокойся ты, не рванет! Она ж пустая, и без детонатора. Как раз для такого случая таскал.
Или же, в помещение входя, бросить — чтобы все там залегли, а особенно те, кто двери на прицеле держит. Валентину этот фокус был хорошо известен, потому он и был спокоен. Да и Лючия вроде знала, но не сообразила?
— Ну ты и гад — с облегчением говорит Лазарева — меня напугал до смерти. А если бы… а, ладно!
Мент разражается отборной бранью. А затем говорит:
— Падла ты, майор. Я в органах с двадцать шестого года. И ошибаешься ты — трупов, а также всего прочего, я навидался побольше тебя. А что на фронте не был, так вины моей нет, трижды рапорт подавал. Зато в тылу погани извел немеряно — "фриц должен быть в земле, а вор в тюрьме", это правило ты слышал? Чтобы вам, таким вот … было куда возвращаться.
Снаружи какой-то шум. Опер кричит — эй, Кононов, что там? Младший мент рапортует — товарищи из местного отдела подъехали, вместе с комендантским взводом, и спрашивают, где тут бандиты, что товарища из Москвы захватили? Мент распахивает дверь и орет — какие к чертям бандиты? Это я, Кныш — а ну, старшего сюда! Да, Кириченко не тормоз — быстро за собой хвосты подчищает!
В дальнейшем выясняется, что менты приехали всего лишь по сигналу кого-то из бдительных граждан. Кто, вот везение, был в зале в тот самый день "ще не вмерла" и запомнил Аню, сидевшую рядом с Первым Секретарем. Мало того, как тут же выяснил Кныш, еще и среди новоприбывших ментов оказались те, кто "товарища инструктора ЦК" тогда видели, и сейчас узнали. Кныш снова матерится, уже неясно в чей адрес. И в завершение, звонит телефон. Трубку снимаю я — начальственный голос требует срочно позвать старшего из Угро, прокуратура на проводе. Кныш представляется — и даже я, стоя рядом, слышу вопли с того конца.
— Падлы — говорит мент — ладно, в звании понизят, переживу. Не выгонят — кому тогда работать? Но ты, майор, мне должен — за угрозы и насилие по отношению к представителю власти. Или я тебя сейчас комендатуре сдам, хоть на гауптвахте посидишь. Что за прием ты на мне сделал, покажь. Только руку не сломай ненароком.
Я показываю, в варианте двух рук — айкидошное "санке". Менту не нравится, что надо проворачиваться под рукой, пусть на короткий миг оборачиваясь к противнику затылком. Ну тогда попробуй вот это — "никке" (конечно, названий я не говорю), болевой на кисть, и руку за спину, мордой в пол. Это выходит лучше. Хотя без базовых основ…
— Мальчики — вмешивается Аня — нам уже ехать надо, Кириченко ждет. А я бы хотела товарищу Кнышу еще пару вопросов задать. Какие претензии к нам были от прокуратуры?
— Сигнал был, от граждан — отвечает опер — что тут ночью офицеры пьяные буянят. И постановление было, насчет того, что фронтовики и демобилизованные склонны решать свои дела кулаками, а то и оружием, что надо решительно пресекать. Причем следователь прокуратуры Цуцкарев, давая указания, прямо мне сказал, что подозреваемые могут выдавать себя за высокопоставленных командировочных из Москвы, и иметь на руках поддельные документы высокого качества. Ну а дальше, наше дело подчиненное, провести проверку фактов и принять меры к задержанию с последующим возбуждением уголовного дела.
Ага, вот только сдается мне, здесь Кныш дурку валяет. Не может опер с почти двадцатилетним стажем, быть таким дубаком, это все же не патрульно-постовой мент. И думаю, был ты рад случаю на законном основании попрессовать столичных — но свои мысли держу при себе, не время сейчас для разборок. А вот этому Цуцкареву я теперь не позавидую — если бы не его уточнение, можно было бы списать на инициативу дурака, а так сразу видно, что заказное. И будет прокурорскому — если он от Кириченко кадр, то лететь ему в самую глухую жо.., ну а от бандеровцев, тогда строго по закону, вышак.
— А мы-то тут при чем? — допытывается Аня — или от пострадавших заявления поступили?
— Так вы, товарищ Ольховская, вот только без обиды, ну совсем не похожи на партийную — оправдывается Кныш — на вид, простите, как профурсетка, ну не бывают такими товарищи из Москвы, строгости никакой. И простите еще раз, я-то все понимаю, война, но раз вы коммунист и замужняя, судя по кольцу, ну нельзя так авторитет Партии ронять, ладно, фронтовые товарищи, но неприлично шуметь-то зачем? Люди же слышат, в соседних номерах!
