После его слов в трубке на время воцарилось молчание, но через несколько мгновение оттуда донесся слабый писк женщины диспетчера: «Что вам угодно?»
— Мне угодно заказать билет в Петербург, на ближайший рейс! — громогласно излагал он. — Когда? Через два часа? Хорошо, мне в купе, пожалуйста!
* * *
Ровно через час и сорок минут, господин Затрищенко уже стоял на пироне № 6 Киевского железнодорожного вокзала. Вещей набралось всего на один, но довольно увесистый чемодан. Одежда на нем осталась такая же, в которой он телефонировал на вокзал.
Народу на пироне было много, все торопились в столицу. Компания, ожидающая поезд была очень разношерстная — были здесь и ярко выделяющиеся из толпы купцы старого образца (бородатые толстяки в щегольской одежде с огромным багажом) и нового образца, так называемые предприниматели, мелькали в толпе и блестящие золотыми погонами офицерские мундиры, и не очень благопристойно одетые, низшие сословья. В такой компании Тарас Гапонович Затрищенко, со своим несколько комичным внешним видом, казался просто невидимкой, на которого никто не обращает внимания.
У-УУУ!!! Раздался протяжный гудок, приближающегося паровоза. Этот приятный для ушей частного сыщика звук, немного оживил толпу, которая, готовя билеты и вещи, начала группироваться на пироне.
Вот, скрипя тормозящими колесами, и выбрасывая струи пара, паровоз оказался на пироне. Окинув пирон прощальным взглядом, и доставая из кармана свой билет, господин ТГЗ, поднялся на порожек, навстречу кондуктору.
— … двадцать четвертого декабря 1904 года, при попытке прорыва через полицейские ограждения на Дворцовой площади, группа из шестидесяти человек была остановлена ружейным залпом. После этого, толпа, потерявшая двенадцать человек убитыми, рассеялась и покинула Дворцовую площадь. Среди убитых были: Василий Чалыгин — командир боевой группы противозаконной партии» Борцы за Свободу», Александр Никоненко — его помощник, и еще шестеро бойцов этой партии. Всего в списках» Борцов за Свободу» числилось одиннадцать человек. Восемь, было убито, как я вам уже и сказал. Двоих, наши агенты вычислили в январе 1905 года, а один, идейный вдохновитель, так сказать, мыслитель Алексей Алексеевич Трымский, к сожалению, скрылся за границей, где он сейчас, никто не знает, — медленно, но четко, читал официальный полицейский картотечный документ, Александр Петрович Зурабов, высокий сутулый человек, лет пятидесяти, сидящему в его просторном кабинете, на против него Тарасу Гапоновичу Затрищенко, который прямо с вокзала поспешил навестить старого друга.
Сразу после прибытия в столицу России, ТГЗ поспешил к старому приятелю, который, как он и думал, был обрадован его появлению. И вот сейчас, жадно отхлебывая чай из блюдца, который Александр Петрович сразу же распорядился организовать, Затрищенко улыбался, тихо смеясь в усы.
— Значит Алексей Трымскй, — с явным удовлетворением повторил вслух, сыщик.
— Что Алексей Трымский? — не понял пристав.
— Да так, ничего, — сказал Затрищенко, быстро став серьезным. — Скажи, старый друг, а что ЦК партии, что с ним стало?
От этих слов лицо Зурабова стало вдруг выразительнее и оживленнее.
— О, это особая история, — гордо сказал пристав, потирая руки. — Все ЦК, ну, почти все, было поймано агентами жандармерии в Париже, и привезено оттуда сюда, в столицу.
Вытащив из толстенного, покрытого толстым слоем пыли пакета, на котором было написано» Списки ЦК революционных партий за 1903–1906 года», очередной картотечный листок, Зурабов зачитал в слух его содержание:
«15 ноября 1905 года, обвиняемые в тяжком преступлении против устоев российской государственности, ранее известные, как Центральный Комитет партии» Борцы за Свободу», были казнены через повешенье».
— И что, никого не осталось? — растерянно спросил ТГЗ у пристава.
— Ну, почему, никого, остался один субъект, — неторопливо, словно нехотя, говорил Зурабов, пряча зачитанный документ, в пакет, и доставая оттуда что-то еще. — Еще в Париже, от рук жандармов ушел один единственный член ЦК партии, некто Кузумов, имя, не помню, но у меня осталась его фотокарточка.
