— Сесили верила в него, — сказала Полин.
— Она была с ним знакома?
— У нас две дочери, и обе помогают нам в отеле. Когда это произошло, Сесили была управляющей. Собственно говоря, это она проводила собеседование со Штефаном и взяла его на службу.
— Ваша дочь играла свадьбу в том самом отеле, где работала?
— Именно. Это семейный бизнес. Наш персонал — часть нашей семьи. Сесили даже мысли не допускала, чтобы торжество состоялось еще где-то, — заявила Полин.
— И ваша дочь считала Штефана невиновным?
— Поначалу да. И настаивала на этом. В этом-то и беда с Сесили. Она всегда была слишком доброй, доверчивой — такие люди склонны видеть в каждом человеке лучшие стороны. Но улики против Штефана оказались просто сокрушительными. Не знаю даже, с чего начать. Отпечатков пальцев на молотке не обнаружили — их стерли начисто. Но брызги крови нашли на его одежде и на деньгах, взятых у убитого, — они были спрятаны у Штефана под матрасом. Его видели входящим в номер Фрэнка Пэрриса. Да и в любом случае он сознался. Когда это произошло, даже Сесили признала свою ошибку, и на этом все закончилось. Она улетела с Эйденом на Антигуа. Отель постепенно вернулся к нормальной жизни, хотя заняло это много, очень много времени, а в номере двенадцать никто с тех пор не живет. Мы используем его как кладовку. Как я уже сказала, все это случилось давно и, как нам казалось, осталось далеко в прошлом. Но получается, что это не так.
— И что же произошло? — спросила я, заинтригованная вопреки самой себе.
Эстафета перешла к Лоуренсу.
— Штефана приговорили к пожизненному заключению, и он сейчас за решеткой. Сесили писала ему пару раз, но он не ответил, и мы решили, что она про него забыла. Дочь казалась совершенно счастливой, занимаясь делами отеля и, разумеется, погрузившись в семейную жизнь с Эйденом. Когда они поженились, ей было двадцать шесть. Она на два года старше мужа. Сесили через несколько месяцев исполняется тридцать четыре.
— Дети у них есть?
— Да. Маленькая девочка. Впрочем, ей теперь уже семь… Роксана.
— Наша первая внучка. — Голос изменил Полин. — Милое дитя. Все, о чем мы могли мечтать.
— Мы с Полин наполовину отошли от дел, — продолжил Лоуренс. — У нас дом в Йере на юге Франции, и мы подолгу живем там. Короче говоря, несколько дней назад позвонила Сесили. Трубку взял я. Было примерно часа два, по французскому времени. Я сразу понял, что дочь была сильно расстроена. Более того, она волновалась. Затрудняюсь сказать, откуда она звонила, но это был вторник, так что, скорее всего, из отеля. Обычно мы некоторое время просто болтаем, но в тот раз Сесили перешла прямо к делу. Сказала, что много размышляла о случившемся…
— Об убийстве?
— Именно. Она заявила, что с самого начала была права и Штефан Кодреску невиновен в преступлении. Я спросил, с чего она так решила, и Сесили ответила, что наткнулась кое на что в одном романе, который ей дали почитать. «Разгадка была там, прямо у меня перед глазами» — это точные ее слова. Потом дочь добавила, что послала книгу мне, и действительно, уже на следующий день я ее получил.
Он полез в карман куртки и достал издание в мягкой обложке. Я сразу узнала его: картинка, шрифт, название. И с этой секунды беседа наша начала обретать смысл.
Это был роман «Аттикус Пюнд берется за дело», третья книга серии, которую сочинял Алан Конвей, а я редактировала для издательства «Клоуверлиф букс». Я сразу припомнила, что действие там по большей части развивается в отеле, но в графстве Девон, а не в Суффолке, и происходит в 1953 году, а не в наши дни. В памяти всплыл званый вечер в германском посольстве в Лондоне. Алан тогда еще выпил лишнего и оскорбил посла.
— Конвей знал про убийство? — осведомилась я.
— О да. Спустя шесть недель после трагедии Алан Конвей приезжал в отель и прожил там несколько дней. Мы оба встречали его. Он сказал, что был другом жертвы, Фрэнка Пэрриса, и задал нам кучу вопросов про убийство. И с персоналом тоже разговаривал. У нас даже мысли не было, что он собирается обратить всю эту историю в развлечение. Будь Конвей с нами откровенен, мы бы вели себя более осмотрительно.
