— Сергей, давай начистоту: мы слишком давно знакомы, чтобы ходить вокруг да около. Ты>-не можешь знать, что готовится на границе. Это я работаю в разведке, а не ты. Поэтому не вешай мне лапшу.
— Эта информация пришла не с той стороны, а с этой. Перебрасывать наркоту будут миротворцы. Ты слышал когда-нибудь позывные: Дровосек и Гранит?
— Может быть. — Филин подумал: что-то подобное мелькало в данных радиоперехвата. Кому они принадлежали, он не знал. Но это вполне могли быть псевдонимы кого-нибудь из штаба Коллективных миротворческих сил. (КМС — совершенно отдельная организация, к которой пограничники никаким боком не относились.)
— Они — исполнители, — сказал Опарин.
— Я проверю эту информацию. А при чем тут Мазуров?
— Он в доле.
* * *
«Так вот оно что! — Неизвестный проснулся в холодном поту. — Мазуров! Он подставил меня. Из-за него я здесь!» Человек обхватил руками голову.
«Вспоминай же, ну вспоминай быстрее», — стал он твердить сам себе.
* * *
Андрей Ветров не любил бывать в управлении. Там все такие отглаженные, отутюженные. На брюках свежие стрелки, о которые можно порезаться. Форма одежды — строго по уставу…
Но бывать все же приходилось. И довольно часто. Правда, рабочее место лейтенанта было в редакции, что на окраине города. Однако добыть информацию (хлеб журналиста) можно было только в управлении.
Пресс-служба находилась на самом опасном пятачке в штабе: на втором этаже, напротив двух дверей, обитых красным дерматином. Один кабинет — командующего, другой — начальника штаба. Попадешь кому-нибудь из них под горячую руку и — прощай, оружие. Вернее — служба.
— Как дела? — спросил Андрей у капитана-порученца, сидевшего за перегородкой в узком пенале возле двери командующего.
— Нормально, — ответил офицер.
— Война на границе не началась? — шутливым тоном поинтересовался Ветров.
— Нет.
— Ожидается?
— Нет.
— Неужели совсем ничего не случилось за ночь? Это же с тоски засохнуть можно…
— Утонул разведчик, переплывавший через реку, — сообщил порученец. — Но если ты об этом напишешь, я тебя убью.
— Понял, не дурак. — Ветров улыбнулся и зашел в пустой кабинет пресс-службы (пресс-секретарь куда-то уехал, сказал порученец). Позвонил в свою редакцию, сообщил, что берет очень важное интервью. А сам сел за компьютер и стал играть в преферанс.
Вслед за Ветровым на пятачке появился Филин.
— Когда свой хлеб начнете отрабатывать? — спросил у него порученец.
— Я сообщу тебе по факсу… Начальник штаба у себя?
— Уехал.
Филин увидел краем глаза Ветрова. «И этот здесь», — с неприязнью подумал капитан. У него почему-то всегда портилось настроение, когда он видел этого журналиста.
— Жаль. — Константин вздохнул. — Ну, я пошел.
— Погоди, побудь со мной. — Порученец показал на стул.
Он появился в приемной недавно, и у него сразу же с половиной управления возникли дружеские отношения. Потому что парень был хороший.
— Тяжелый день? — спросил порученец у Филина.
— Ты про что?
— Про все. Но в частности, про Кострова.
— Да: жалко парня.
— У вас должен быть аврал. Сегодня батя наорал на вашего…
Батей звали командующего. И все подробности его разговора с начальником разведотдела уже знало почти все управление.
— Да, конечно, — равнодушно ответил Филин. — Трудимся, исправляем положение.
На самом деле никакого аврала не было. Он позвонил в Хорог, там сказали, что ночью пошлют другого лазутчика. Тот снимет закладку тайника. Вот, собственно, и все.
— У меня есть плохие новости лично для тебя, — произнес порученец.
— Говори. Хуже, чем есть, уже быть не может.
— Может, Костя. Сегодня Бате звонил президент Таджикистана. Жаловался, что «психи» подняли бунт в Пянджском и Шуроабадском районах.
— Каким образом?
— Вы какие-то листовки разбросали, что у них там призыв срывается.
— Ах вот что. — Филин рассмеялся и рассказал порученцу, как все было.
Дело в том, что в Таджикистане имелись целые районы, не подконтрольные правительству. А в Тавильдаре (райцентр такой) вообще шли постоянные бои.
Пянджский и Шуроабадский же районы были для правительства своеобразной отдушиной. Вертикаль власти здесь работала как надо. Вот только исламисты тайком вербовали молодежь в свои отряды. Поэтому отряду психологической борьбы приказали провести операцию: разбросать листовки против вербовщиков.
