— Странно. Неужели он даже жене не сообщил куда едет?
— Мне показалось, что она знает, но почему-то не хочет сказать, и я, не желая быть назойливой, решила не донимать ее расспросами.
— Не исключено, что он поехал отдохнуть. А может быть, и по делам своей ассоциации, что нетрудно выяснить — достаточно позвонить к ним в правление, — сказала Сэцуко.
— Прости меня, Сэцуко, за нескромный вопрос, но почему тебя так заинтересовала поездка Таки? — спросила Такако.
— Чего же тут непонятного? Ведь это он познакомил Кумико с Сасадзимой, и, если ему уже известно о смерти художника, правила приличия обязывают его телеграфировать или, на худой конец, позвонить вам по междугородному телефону. Все же он должен испытывать какую-то ответственность перед Кумико в связи со случившимся.
Рассуждения Сэцуко были вполне логичны.
— Наверно, господин Таки еще не знает о его смерти, — пробормотала Такако, сдаваясь перед доводами племянницы.
Кумико показалось, будто Сэцуко чересчур раздраженно говорит о Таки. Она взглянула на двоюродную сестру и удивилась бледности ее лица.
Письмо от Таки прибыло тридцатого октября, через четыре дня после состоявшегося между женщинами разговора.
Кумико была на службе, и мать сразу же ей позвонила.
— Только что получила письмо от господина Таки, — сообщила она дочери. — Сначала думала подождать тебя, а потом решила позвонить сразу же.
— Что он пишет?
— Слушай: «Извините за долгое молчание. Из местной газеты узнал о самоубийстве Сасадзимы. Никогда бы не подумал, что такое может случиться. Не могу успокоиться, что доставил Кумико неприятности: ведь именно по моей рекомендации она согласилась позировать художнику. Разумеется, эта смерть никакого отношения к вам не имеет, и убедительно прошу вас не беспокоиться». Письмо отправлено из Синсю, с горячих источников Асама, — добавила Такако.
— Из Синсю? — переспросила Кумико.
— Да. Более подробного адреса и названия гостиницы не указано.
— Так, — неопределенно протянула Кумико, не зная, как ей реагировать на это сообщение. — Спасибо, мама.
— Ты сегодня когда придешь?
— Постараюсь пораньше. Правда, по дороге мне надо кое-куда зайти, — ответила Кумико, решив, что ей необходимо встретиться с Соэдой.
После этого разговора у Кумико до конца дня все валилось из рук. Она все время думала о письме Таки и о том, что по этому поводу говорила Сэцуко. В каком-то смятении она набрала номер телефона Соэды. Журналист оказался на месте.
Они не виделись более двух недель, и Соэда ничего не знал о том, что Кумико позировала художнику.
— Мне нужно с вами срочно поговорить. С двенадцати до часу у нас обеденный перерыв. Если вам удобно, мы могли бы встретиться в кафе неподалеку от моего учреждения.
— Договорились, — сразу же согласился Соэда. — У меня как раз в том районе есть дело. Думаю, что полчаса сумею выкроить.
Кумико назвала кафе, куда она придет, и повесила трубку.
Как хорошо, что не надо дожидаться вечера, подумала она.
В двенадцать часов Кумико уже подходила к кафе. Неподалеку стояла машина, принадлежащая газете, где служил Соэда.
Соэда сидел почти у самого входа и пил сок.
— Зачем это я вам так срочно понадобился? — спросил он улыбаясь, но, увидев расстроенное лицо Кумико, сразу погасил улыбку.
— Вы знаете о самоубийстве художника Сасадзимы? — спросила Кумико.
— Да, где-то читал.
— Извините, я не говорила вам, что в течение двух дней позировала этому художнику — как раз накануне его смерти.
— Что вы говорите?! — Соэда выпустил изо рта соломинку и изумленно уставился на девушку.
Кумико подробно рассказала о своих посещениях художника. Соэда слушал внимательно, изредка перебивая ее рассказ вопросами. Он очень серьезно отнесся и к ее сообщению о письме Таки.
— Вы утверждаете, что художник сделал восемь набросков и все они исчезли? Остался лишь один незаконченный рисунок? — переспросил он, ероша на голове волосы.
— Да, о пропаже мне сообщил детектив, он не верит, что художник сам уничтожил наброски.
— Я тоже не верю. Скорее всего, они попали в чьи-то руки, и это надо непременно выяснить.
— Выяснить? — удивилась Кумико. — Мне просто неприятно, что мое изображение находится в руках незнакомого мне человека, и только. Но с какой стати надо выяснять, у кого они?
