Уилл Хэйворд бросился под машину, чтобы его сын Джонни получил страховку и компенсацию и смог на эти деньги поехать в Японию, — Кен Шефтен окончательно утвердился в этом мнении. Старому Хэйворду зачем-то непременно нужно было отправить туда сына.
Но зачем?
Кен вдруг неожиданно для себя увлекся этим делом, хотя поначалу оно пе представляло для него никакого интереса — он взялся за него только по распоряжению сверху.
«В Японию…» — Кеп глубоко задумался. Дело в том, что эта страна не была для пего чужой. Там проходила его отчаянная юность. Будь он побогаче, он съездил бы туда еще разок. Япония, которую он знал, была пепелищем, опустошенной землей, еще не успевшей оправиться от поражения в войне, но в ней чувствовалась человечность, совершенно утраченная теперешней Америкой.
С тех пор Кен пе видел Японии и не знал, как она изменилась. Прошло много лет. Трудолюбивые и сплоченные японцы в короткий срок возродили страну и превратили ее из пепелища в одно из чудес света. Когда-то Кену и его сотоварищам в муравьином прилежании и целеустремленной коллективной силе японцев чудилась таинственная угроза. Вероятно, если бы они обладали материальной мощью Америки, они оказались бы непобедимыми. Дело тут было, скорее всего, в присущем этой нации чувстве всенародного кровного родства и в ее духовности. Если ты японец — ясно уже, кто ты такой, откуда родом и чем живешь. Среди японцев не бывает «темных лошадок». Именно ото делало их такими сильными и опасными.
В Америке все по-другому. Люди здесь разобщены. Здесь каждый — «темная лошадка». Здесь легко разжигается взаимное недоверие между людьми. Здесь больше доверяют вещам, чем людям. И торгуют этими вещами тоже вещи — автоматы. Когда тебе грустно, тяжко, когда ты одинок, опусти монетку в автомат — и записанный на пленку голос специалиста в соответствующей области утешит тебя в твоей беде. Достаточно выбрать нужную кнопку, и за одну монетку ты получишь все, что захочешь: от слова господня до секса для холостяков по телефону. Автоматы доступны, удобны и надежны: где бы вы ни оказались, они предложат вам свой товар. И люди охотно пользуются ими. Люди привыкли доверять вещам.
Автоматы не только позволяют уволить лишних работников и сократить лишние расходы — они дают возможность сделать деньги языком общения. Но даже там, где нет автоматов: на вокзалах, на стадионах, в театрах, в банках, в отелях, мотелях, ресторанах, на автостоянках, — всюду, где скапливается много людей и денег, кассиры берут деньги, не глядя на вас. Кое-где даже все специально устроено так, чтобы при расчете видны были только руки. Деньги курсируют между людьми, а людей словно бы и нет. И это никого не удивляет.
Высокоразвитая цивилизация давно избавилась от человечности как ненужного груза, вперед устремились одни вещи. Америка оказалась благодатной почвой для такого рода цивилизации. В нее съехались люди с разных концов света, искавшие успеха или бежавшие от нищеты у себя на родине. Они были соперниками, сделавшими принципом своей жизни убеждение, что материя есть все, дух — ничто. Не то в Японии. Там человек и страна изначально едины. И потому, как бы вещи ни бунтовали, они не возьмут там верх над человеком. В этой мысли для Кена было что-то притягательное. Он слишком хорошо знал нутро Нью-Йорка — знал по долгу службы и просто как его житель, всеми фибрами своими ощущавший опустошенность родного города.
Надо полагать, что преступность существовала всегда, существует она и теперь, и в разных странах. Но американская преступность особая. Даже самые страшные преступления должны, казалось бы, иметь какую-то, пускай чудовищную, но цель. А вот в Нью-Йорке сплошь и рядом убивают и уродуют без всякой цели, просто так. Ограбят — и тут же воткнут нож. Изнасилуют — и не моргнув убьют. А заодно прирежут и случайных прохожих. Утверждают, что в Нью-Йорке следует ходить чуть ли не по краю тротуара. Потому что, если вы идете близко к домам, вас могут втащить в подъезд или переулок и обобрать до нитки.
