По-видимому, за счет развития философии и огромного влияния церкви культура долгое время являлась в Европе ведущей схемой организации. Порядок строился на соотнесении действий людей с внешними образцами — писаными законами, эдиктами, прецедентами, зафиксированной в трудах философов и отцов Церкви онтологией. Но из-за этого она первой же из форм организации подверглась освоению и рефлексии.
Культуротехника и культуртрегерство в Европе начиная с XVIII века стали развиваться бурными темпами. Любое новшество должно было войти внутрь порядка жизни через трансформацию культурных образцов — через книги, философские учения, научные теории, образование, через новые каноны в искусстве. С XVIII века и до настоящего времени происходит бурное освоение культуры. Стало понятно, как формируются новые теории, литературные течения, художественные моды, стили и т. п. Постмодернизм уже перевел работу с культурой в форму игры, пародии, свободного сочетания образцов, их переинтерпретации.
Культурные образцы сегодня создаются, распространяются, изменяются, навязываются, уничтожаются. Происходят войны между образцами. Основная конкуренция в экономической жизни ведется на уровне стандартов, которые есть не что иное, как слепки образцов культуры уже третьего-четвертого порядка (они достаточно технологичны и доведены «до винтика» — нормируется уже даже не деятельность, а материал, который организует деятельность).
Таким образом, эта схема организации прошла больший путь освоения, чем власть или схема социальной организации. Последние стали осмысляться не так давно: работа с социальностью стала осваиваться только с конца XIX века (на этой волне произошли все социальные революции и изменения первой трети XX века), а власть — только сейчас.
Схемы культуры и власти эксплуатируют друг друга. Культура эксплуатирует власть в том смысле, что власть создает те пространства, где культура существует на других носителях и как бы всегда («вечно»), — это система образования, музеи и технологические стандарты, нормы делового оборота, регламенты и т. п. С другой стороны, власть, как правило, эксплуатирует культуру, пытаясь в ней материализоваться и закрепиться, создавая образцы деятельности через образование, через формирование образцов (например, символов и ритуалов), чтобы себя закрепить и ввести в общественное сознание.
Таким образом, с точки зрения схем организации воспроизводства жизненного порядка, культура и власть являются предельными фокусами организации. Чистая власть — акультурна, новая власть всегда контркультурна, она отрицает и уничтожает систему образцов прошлой деятельности (вспомним, как в 1917–1922 гг. новая советская власть смело отказывалась от любого культурного наследия). Но установившаяся, а тем более развитая власть стремится себя окультурить и законсервироваться в культуре — вплоть до ритуалов и символов.
С другой стороны, такая развитая культура, реализующая свои образцы, вообще не требует власти для своего воспроизводства. В этом предельном случае власть уже «умерщвлена», превращена в ритуальное отправление (по исследованиям культурологов, таким было древнеегипетское общество).
Это взаимодействие, эта игра тоже является особой сферой, которую, с точки зрения власти, приходится осваивать.
То же самое происходит и в случае, если мы возьмем в расчет дополнительно еще и схему социальной организации. Так, чистая власть вне культуры и социальности, «ницшеанский идеал», никогда не может реализоваться, поскольку схема социальной организации, с одной стороны, и схема культуры — с другой, всегда противостоят «чистой власти». Какой бы ни была власть, всегда можно найти или построить альтернативный образец — и всегда можно найти людей, живущих по-другому и не желающих подчиниться власти.
Современная российская ситуация с точки зрения культуры
В России, с точки зрения культуры, есть очень мощный ресурс: понимание относительности образцов и относительности социальных форм жизни (ввиду того, что Россия объединяет множество порядков жизни людей). Именно в этих условиях русские люди вынуждены обращаться к третьей схеме, которая должна быть незыблемой, то есть к схеме власти. Но поскольку и она начинает сегодня рефлектироваться, то должна быть проделана существенно более искусная работа и с культурой, и с социальными отношениями, чтобы построить устойчивый и эффективный порядок.
