Далее Кант пишет: «Каждая из трех властей в государстве представляет собой… определенный государственный сан» (8, § 47, с. 356); «Все три власти в государстве, координированы между собой: одна дополняет другую для совершенства государственного устройства… ни одна из них не может узурпировать функции другой…» (8, § 48, с. 357); «Правитель — …поверенный государства; правительство, которое было бы также законодательствующим, следовало бы назвать деспотическим; правитель подчиняется закону и следовательно, суверену… Суверен может лишить его власти, снять его или же преобразовать его правление, однако не может его наказывать… Ни властелин государства, ни правитель не могут творить суд, а могут лишь назначать судей…» (8, § 49, с. 357–358).
Кант заключает: «Итак, таковы три различные власти, благодаря которым государство обладает автономией, т. е. само себя создает и поддерживает в соответствии с законами свободы. В объединении этих трех видов власти заключается благо государства… под ним подразумевается не благополучие граждан и не их счастье — ведь счастье… может оказаться более приятным в естественном состоянии или при деспотическом правлении; под благом государства подразумевается высшая степень согласованного государственного устройства с правовыми принципами, стремиться к которой обязывает нас разум» (8, § 49, с. 358–359).
Итак, перед нами все-таки анализ и интерпретация (с элементами проектирования в жанре оптимизации), а не конструкция, не синтез. По-видимому, Кант не мыслил себя подобным законодателем (в практической сфере).
О свободе. Кант трактует свободу как автономию, то есть как «самозаконность» субъекта, как способность поступать в соответствии с установленным себе «законом» (но при этом «закон» должен быть таким, чтобы он мог быть принят в качестве всеобщего).
«В автономном состоянии субъект «владеет» самим собой, то есть власть и свобода оказываются двумя сторонами (или проекциями) одного и того же, — по меньшей мере, если речь идет об отношении субъекта (человека) к самому себе. Это означает также, что свобода и власть неотделимы от рефлексии, которая выступает здесь в качестве необходимой предпосылки и условия их обеих» (9).
Но точно такое же рассуждение Кант строит и относительно государства (см. выше): государство обладает автономией, если может себя строить и поддерживать в соответствии с правом, для чего нужна властная объединяющая воля.
С другой стороны, Кант не утверждает, что внутри государства индивид автономен, хотя и убежден, что именно там он достигает полной свободы: «Нельзя утверждать, что государство или человек в государстве пожертвовал ради какой-то цели частью своей прирожденной внешней свободы; он совершенно оставил дикую, не основанную на законе свободу, для того чтобы в полной мере обрести свою свободу вообще в основанной на законе зависимости, т. е. в правовом состоянии» (8, § 47, с. 356). Ответа на этот вопрос — соотношение между свободой, автономией и гражданским состоянием — мы не смогли найти ни у Канта, ни у комментаторов.
Идеальным же состоянием человечества (точнее, свободных людей) Кант считает «царство целей», где вместо правовых законов люди подчиняются единому нравственному закону.
Заключение: европейский проект власти
В ЧЕМ ЖЕ СОСТОИТ дело властителя согласно Канту и Гегелю? Гегель: властитель должен включиться в служение государству, передать прерогативы своей власти государственной власти, причем даже в мыслях не допуская возможности иного состояния (поскольку государство есть более высокая ступень развития Абсолюта, нежели властное самоопределение и самосознание). Кант: властитель должен дать людям законы и поставить к управлению людей, которые будут их реализовывать (при этом он может, в случае угрозы для страны, менять законы и правителей, но это, во-первых, и есть предел его власти, а во-вторых — является сугубо исключительным случаем).
Таким образом, можно сделать вывод, что оба философа считают тему власти слишком маловажной темой — первостепенное значение для них имеет то, как должна «опредмечиваться» или оформляться власть в соответствии с достигнутым уровнем развития Мирового Духа, в какой тип государства или права власть должна сворачиваться («прятаться»). Энергия революционных преобразований и действий Узурпатора интересовала их постольку, поскольку ее можно использовать для перестройки прежних государственно-правовых форм, для достижения нового, более передового состояния.
