- Какой цвет волос вам больше нравится, мсье, - блондинки или брюнетки? - слышал я беспрестанно вопрос.
Наконец грозная минута наступила. Кшепшицюльский, придя рано утром, объявил, что господин квартальный имеет объясниться по весьма важному, лично до него касающемуся делу... и именно со мной.
- Об чем, не знаете? - полюбопытствовал я.
Но Кшепшицюльский понес в ответ сущую околесицу, так что я только тут понял, как неприятно иметь дело с людьми, о которых никогда нельзя сказать наверное, лгут они или нет. Он начал с того, что его начальник получил в наследство в Повенецком уезде пустошь, которую предполагает отдать в приданое за дочерью ("гм... вместо одной, пожалуй, две Проплеванных будет!" - мелькнуло у меня в голове); потом перешел к тому, что сегодня в квартале с утра полы и образа чистили, а что вчера пани квартальная ездила к портнихе на Слоновую улицу и заказала для дочери "монто". При этом пан Кшепшицюльский хитро улыбался и искоса на меня поглядывал.
- Отчего же Глумова не зовут? - спросил я.
- А як же ж можно двох!
- Нужно говорить "двех", а не "двох", пан Кшепшицюльский! наставительно произнес Глумов и, обратись ко мне, пропел из "Руслана": .
М-и-и-и-л'ые д'ет-ти! Не-бо устррро-ит в'ам рад-дость!
- Ступай, брат, с миром, и бог да определит тебя к месту по желанию твоему!
----
Клянусь, я был за тысячу верст от того удивительного предложения, которое ожидало меня!
Когда я пришел в квартал, Иван Тимофеич, в припадке сильной ажитации, ходил взад и вперед по комнате. Очевидно, он сам понимал, что испытание, которое он готовит для моей благонамеренности, переходит за пределы всего, что допускается уставом о пресечении и предупреждении преступлений. Вероятно, в видах смягчения предстоящих мероприятий, на столе была приготовлена очень приличная закуска и стояла бутылка "ренского" вина.
- Ну, вот и слава богу! - воскликнул он, порывисто схватывая меня за обе руки, точно боялся, что я сейчас выскользну. - Балычка? сижка копченого? Милости просим! Ах, да белорыбицы-то, кажется, и забыли подать! Эй, кто там? Белорыбицу-то, белорыбицу-то велите скорее нести!
- Благодарю вас, я сейчас ел. Да и вы, конечно, заняты... дело какое-нибудь имеете до меня?
- Да, дело, дело! - заторопился он, - да еще дело-то какое! Услуги, мой друг, прошу! такой услуги... что называется, по гроб жизни... вот какой услуги прошу!
Начало это несколько смутило меня. Очевидно, меня ожидало что-нибудь непредвиденное.
- Да, да, да, - продолжал он суетливо, - давно уж это дело у меня на душе, давно сбираюсь... Еще в то время, когда вы предосудительными делами занимались, еще тогда... Давно уж я подходящего человека для этого дела подыскиваю!
Он оглянул меня с головы до ног, как бы желая удостовериться, действительно ли я тот самый "подходящий человек", об котором он мечтал.
- Обещайте, что вы мою просьбу выполните! - молвил он, кончив осмотр и взглядывая мне в глаза.
- Иван Тимофеич! после всего, что произошло, позволительны ли с вашей стороны какие-либо сомнения?
- Да, да... довольно-таки вы поревновали... понимаю я вас! Ну, так вот что, мой друг! приступимте прямо к делу! Мне же и недосуг: в Эртелевом лед скалывают, так присмотреть нужно... сенатор, голубчик, там живет! нехорошо, как замечание сделает! Ну-с, так изволите видеть... Есть у меня тут приятель один... такой друг! такой друг!
Он запнулся и заискивающе взглянул на меня, точно ждал моей помощи.
- Ну-с, так приятель... что же этот приятель? - поощрил я его.
- Так вот, есть у меня приятель... словом сказать, Парамонов купец... И есть у него... Вы как насчет фиктивного брака?.. одобряете? - вдруг выпалил он мне в упор.
- Помилуйте! даже очень одобряю, ежели... - сконфузился я.
- Вот именно так: ежели! Сам по себе этот фиктивный брак - поругание, но "ежели"... По обстоятельствам, мой друг, и закону премена бывает! как изволит выражаться наш господин частный пристав. Вы что? сказать что-нибудь хотите?
- Нет, я ничего... я тоже говорю: по обстоятельствам и закону премена бывает - это верно!
- Так вот я и говорю: есть у господина Парамонова штучка одна... и образованная! в пансионе училась... Он опять запнулся и в смущении опустил глаза.
