– Ваш ребенок, милорд. – Она протянула красавца отцу.
– Убери его с глаз моих долой! – гаркнул лорд Хаттон. – Он – наша беда! Держите его подальше и от меня, и от моего сына Кристофера! – Отец подхватил на руки первенца и вышел из комнаты, прижимая его к груди.
Повитуха беспомощно уставилась на умирающую роженицу, Мег принялась заворачивать отвергнутого ребенка.
Кухарка тяжко вздохнула:
– Близнецы, родившиеся с разрывом более чем в двадцать четыре часа и под разными знаками зодиака, – явление необычное.
Юные горничные согласно закивали головами. И впрямь дурное предзнаменование.
Исполнив свой долг, леди Кэтлин Хаттон испустила последний вздох.
– Рождение близнецов – настоящая беда. – Акушерка обхватила руками голову.
– Красавчик мой, – запричитала Мег Райли, обливаясь слезами, – раз уж все считают тебя отродьем старины Ника,[1] назовем тебя Николасом, а второе имя будет Флинн, в честь твоей милой, ласковой матушки, которая теперь уже среди ангелов, упокой ее душу, Господи.
Хоть Генри Хаттон и винил второго сына в смерти жены, со временем ему пришлось научиться – пусть скрепя зубы – выносить его присутствие, поскольку разделить близнецов не представлялось никакой возможности. Как только братья подросли, они ни на шаг друг от друга не отходили. Однако с самого начала стало понятно – лидером в этой парочке восхитительных озорников является Николас.
Слуги пришли к единодушному выводу, что виной всему разные знаки зодиака – Николас родился под знаком Льва, а Кристофер – Рака. Внешне они ни на волосок друг от друга не отличались, а вот по характеру – полная противоположность. Николас к любому делу подходил со страстью и во всем затмевал брата.
Это приводило лорда Хаттона в бешенство и не добавляло любви к Николасу. Генри Хаттон ждал от наследника Кристофера превосходства в любом деле. В результате Кит вырос слабохарактерным и неуверенным в себе, а брат-близнец Ник взял над ним шефство и даже отвечал за Кита домашнее задание, лишь бы учитель не доложил отцу о плохой успеваемости первенца. Ник брал на себя все прегрешения Кита, когда тот не выполнял свои обязанности или не оправдывал отцовских ожиданий.
К десяти годам близнецы Хаттон научились ловко меняться местами, а к пятнадцати Ник развлекался тем, что подбивал Кита получать от отца все «пряники», принимая на себя наказания. Одним словом, братья полностью оправдали прозвища, данные им при рождении слугами: Харм и Хазард![2]
Лондон, июль 1813 года
Лицо Чарли Шампань осветилось восторгом, стоило ей приметить на пороге своего заведения на Пэлл-Мэлл парочку сногсшибательных черноволосых клиентов. Она встретила прелестных дьяволят поцелуем, а юные распутники, в свою очередь, приветственно похлопали ее по заду.
Проказница Нелл, новенькая нимфа в Тайной королевской академии, потрясенно уставилась на две копии в безупречных вечерних нарядах.
– Кто это? – еле слышно выдохнула она, обращаясь к Молли Темпест.
– Сегодня жди веселья, – подмигнула Молли. – Это Харм и Хазард!
Нелл непонимающе уставилась на нее.
– Братья-близнецы! Всем шампанского, и игры начинаются!
Не успела Нелл и глазом моргнуть, как все девицы борделя Шарлотты Кинг высыпали в огромную гостиную, украшенную зеркалами в позолоченных рамах и фресками дамочек с обнаженной грудью в соблазнительных позах. Зазвенел смех, заиграло шампанское. Куртизанки написали свои имена на клочках бумаги и бросили в шелковые цилиндры джентльменов.
– Как же вы их различаете? – пробормотала Нелл, пробежав взглядом по широким плечам и мускулистым бедрам близнецов, их черным кудряшкам и бесовским серым глазам.
– А никак, шарада на всю ночь. Ты только глянь на них! Ни один из клиентов Чарли не сравнится с этими двумя.
– По длине или толщине? – задорно блеснула глазками Нелл.
– По выносливости, детка! Они законченные ловеласы – их папочка, лорд Хаттон, позаботился. Привел к нам своих сыночков на пятнадцатый день рождения, чтобы научить уму-разуму, а они, как оказалось, уже давно всему научились.
Весть о том, что их отец дворянин, еще больше подогрела любопытство Нелл.
– Похоже, они очень близки с мадам.
