Зеленые листья отражались в ее широко раскрытых глазах.
— Готов осуждать?
Он приподнялся на одном локте.
— Это было прекрасно. Прелестно. Очень, очень хорошо.
Ее губы дрогнули.
— Спасибо за краткое описание, но… — она указала пальцем.
Он посмотрел на неподвижный ревен.
— Больно?
Она покачала головой.
— Немного. Сначала. Но я не чувствую боли с тех пор… Так или иначе, ничего страшного. И что теперь? Он плохой? Или хороший?
Она слышала муку в своем голосе, а также надежду, сквозившую в нем.
— Я не думаю, что боль является показателем. Я просто спрашиваю, как ты себя чувствуешь.
— О, прекрасно. Нет желания кого-то убить или повернуть голову на 360 градусов, — она кусала свои красные губы. — На самом деле это еще хуже, чем неловкие разговоры с утра. Поскольку, ты постоянно думаешь о топоре, я полагаю и надеюсь, что мой демон один из ваших, и тебе не придется убивать меня.
При таком мрачно напоминании, он отодвинулся от нее. Если тальян нарушал свое обязательство, то кающийся демон внутри него опять перерождался в джинна.
— Кающийся, но я еще не уверен полностью.
Она наблюдала за ним, потому что он схватил свои боксеры и стал натягивать их.
— Не уверен?
— Это не джинн. Но это еще не значит, что тшува, я видел такое. — Он протянул ей руку. Жирные линии на коже были не много проще, но у нее они располагались кучнее, что вышло из-за асимметричности ее бедер, линии тянулись все выше и выше по ее бедру.
Он хотел посмотреть, как далеко тонкие линии идут.
Прежде, чем эти мысли отразились на его лице, или других частях его тела, он торопливо добавил.
— Мы сравним твою метку с другими линиями в отчетах, но могу сказать точно, что класс твоего демона остается загадкой. — Это объясняло ее способность путать его, еще с того самого момента, как они повстречались на мосту. — Демон класса загадки, что-то вроде сфинкса, который угрожал опустошить город, если не ответят на его вопрос.
Она пристально посмотрела на него, как будто он не мог скрыть свои мысли, хотя старался.
— Мои вопросы никогда не имели таких последствий независимо от того, отвечал ты на них или нет.
— Не до этого. — Он надел на себя боксеры и джинсы, затем обернулся, что бы встать перед ней. — Посмотри на меня и скажи, что ты видишь.
Она внимательно посмотрела.
— Мускулы. Волосатую грудь.
— Смотри глубже.
— Пот. И царапины, которые демон уже излечивает. Я наверно в следующий раз должна быть аккуратней. Если конечно он появится.
Его дыхание сбилось.
— Сера, — сказал он, — что ты видишь помимо этого?
— Бессердечного ублюдка? Я не знаю. Что мне искать?
— Мою душу.
Нежная улыбка скривила ее губы, дразня его.
— Я думаю, что увижу ее вместе с остальным?
— Если ты джинн, — это погасило ее улыбку. — Джинн и ангелы могут видеть души. Тшува потерял эту способность, так как был изгнан из обоих царств.
Она прищурилась.
— Я понятия не имею, где находиться твоя душа.
— Хорошо, — он закончил одеваться, чистя воротник своего пальто. Он сказал это без задней мысли. Хорошо, опять раздеться, возможно, такая мысль пришла в его голову, но это не разумно. Бормоча себе под нос, он проверил топор. У него в жизни еще не было такой потенциально опасной ошибки, чем сегодня вечером.
Когда он повернулся, Сера была уже одета, ее пальто было сложено у нее на коленях.
— Так никакой эвтаназии?
— Ты еще думаешь, что я могу?
Слабый румянец залил ее щеки.
— Я не поэтому сказала да.
— Ты и не говорила да, ты сказала сейчас.
Ее щеки вспыхнули.
— Я свободна. Охвачена, но свободна.
— Подходящее время быть живой, — сказал он серьезно.
Он сам удивился правде в своих словах. И тут пришла в голову мысль, которая перевернула все. Если бы кто-нибудь был в опасности, стал бы он защищать его от нее.
В ленивом воздухе еще витал аромат секса. Он сделал несколько шагов, чтобы прислониться к дереву, оставляя ее на кушетке. Но даже на этом расстоянии, он все еще видел ее опухшие губы, краснота на стыке ее плеча и шеи, где был отпечаток его зубов. Его пальцы зудели, как он хотел пройтись рукой по ее волосам.
Что с ним такое?
Он не понимал, что говорит вслух, пока она не впилась в него взглядом. Ее чувства были острее благодаря демону. Он должен был быть более осторожным. Сейчас. Он хмыкнул про себя, решительно замолчав.
