На кухне сидел старичок в трикотажном спортивном костюме и потягивал чай из блюдца. На столе перед ним лежали на белоснежном платке серый хлеб и тончайшими дольками нарезанный шоколадный батончик. Обратив внимание на вошедшего Арсения, старичок отставил блюдце и отрекомендовался.
— Здравствуйте, молодой человек. Меня зовут Иван Иванович Харламов, к вашим услугам. Для краткости — можно Иваныч.
— Арсений… э… Александрович. Романов, — произнес опешивший Арсений. — Приятного аппетита.
— Благодарю, — вежливо ответил Иван Иванович. — Угощайтесь на здоровье. Вы, собственно, какими судьбами?
— Я здесь живу, — сказал Арсений, и аккуратно положил на краешек стола хлеб из подмышки. — А вы… тоже? Живете здесь?
— Мы все живем здесь, — старик налил Арсению полную чашку горячего чая. — Только здесь и живем. Где же еще? Или вы утверждаете, что мы живем не здесь, а там? Тогда обоснуйте.
— Ну, некоторые там живут, — обосновал Арсений, вспомнив о Вере. — Например, в книгах. Когда сочиняешь что-то, или читаешь, то непонятно что здесь, а что там — в твоем воображении.
— Это графоблудство. Правильный автор ничего не сочиняет, — строго сказал Иван Иванович. — Все должно на реальных событиях основываться. Вы, я вижу — автор?
— Да, — солгал Романов.
— Ух, ты! — обрадовался Иван Иванович. — И что же вы пишете? Надеюсь, не роман своего поколения?
— Не знаю еще, — честно ответил Арсений.
Иваныч почему-то вызывал сильное расположение, и Арсений не заметил, как за пять минут выложил старичку все — о «Царь-банке», Вере, и неподдающейся первой странице.
— Все понятно, — сделал вывод Иван Иванович, когда Арсений умолк. — Зачем тогда писать взялись? На чудо надеетесь?
— Какое чудо?
— Мало ли чудес? Регулярно случаются. Да вот хотя бы. Видите это? — Иваныч держал в руках литровую банку с водой.
— Вижу. Вы что, сейчас ее в вино превратите?
— Зачем же? Вино и в магазине продается. Но я смогу вылить вам эту воду в карман, а сыра в кармане не будет. Попробуем?
— Пожалуйста.
Оттягивая боковой карман халата, Арсений почувствовал, что от старичка у него начинает кружиться голова. Иван Иванович резко перевернул банку, и холодная вода потекла по ногам Арсения, образовав вокруг его шлепанцев солидных размеров лужу.
— Сыро, конечно, — глубокомысленно заметил Иваныч. — Но сыра, как я и обещал, в кармане нет. Вот вам и чудо. Слова не только слушать, их знать надо. И не только в лицо.
Не сходя с места, Арсений переминался с ноги на ногу, удивляясь не столько произошедшему, сколько своему совершенно спокойному к тому отношению. Как будто именно так все и должно было случиться: старичок на кухне, неожиданный разговор, лужа под ногами. Сунув руку в мокрый карман халата, Романов нашел там основную часть своего промокшего обеда.
— Должен вас разочаровать, Иван Иванович. Сыр в кармане есть! — Арсений медленно, одно за другим, будто карточный игрок, выкладывающий на стол победоносную комбинацию, положил рядом с половиной батона размякшее масло в фольге и брусок пошехонского сыра. — Вот! Сыр!
— В самом деле? — выглядящий удивленным, Иван Иванович надел очки и внимательно рассмотрел поочередно сыр, масло и хлеб. — Да, это сыр. Кажется, пошехонский сорт, неплохой.
— Вы говорили, что сыра у меня в кармане не будет, — Арсений наслаждался победой. — Вот же он, перед вами.
— Я о сырости говорил. А она к сыру прямого отношения не имеет. К тому же, я ведь не сказал, что сыра не будет на столе. Здесь много чего есть. Да вы, кстати, присоединяйтесь. Чай остывает. А с книгой, если хотите, я вам помогу.
— Поможете? — Романов почувствовал, что в его жизни опять назревают важные события. — А как?
— Я много повидал. Есть что вспомнить, детям нечего рассказать, — Иваныч, как могло показаться, шутил, но глаза его смотрели очень серьезно.
— Почему рассказать нечего?
— Когда-то нельзя было. Государственная тайна. Теперь и не поверит никто. Иных уж нет, как говорится. А те — долечиваются. Короче говоря, так. Если хотите, я буду вам рассказывать, а вы — записывать.
— Что рассказывать? — Арсений чувствовал, что порассказать старичок может немало.
