За полгода до того, я ушел из большой корпорации, где пришлось руководить подразделением численностью более пяти тысяч работающих. И тут надо сказать, что девяносто пять процентов этих работающих были женщины.
С тех пор я не боюсь ничего. Следует отметить, что тот террариум, то есть женский коллектив мне удалось приручить не сразу. Но зато теперь я точно знаю, что лучшие соратники и подчиненные в самых ответственных делах, это слабые женщины. Которые во многом сильнее мужчин.
Если они видят, что ты их ценишь и верят, что не предашь, то никакие мужики не идут в сравнение с ними. И нет в этих словах никакого лукавства. Они самые лучшие и добросовестные. В силу своей природной женской дотошности они умеют качественно исполнить то, на что ни у какого мужика просто не хватит терпения. Они и дело сделают и, если надо, твоих врагов безжалостно сгрызут. И все это, опять же, выполнят очень методично и добросовестно.
А самое главное, что женщины гораздо меньшие словоблуды и сплетники, чем мужики. Это не шутка, это объективная реальность. Женщины и без того мне всегда нравились больше мужиков, ну а после совместной созидательной работы я их еще и зауважал. Женщины существа более высокого порядка, чем мы, мужики и этим они выгодно отличаются от человека, наивно считающего себя венцом природы. И еще, они гораздо приятнее на ощупь…
Моя работа мне очень нравилась и смею сказать, что она у меня получалась. А зарплата порой нравилась больше самой работы. Но общероссийское поветрие не обошло и наши палестины. Настали черные времена, когда на завод зашли московские твари из самых государственных верхов. Их еще почему-то называют эффективными менеджерами. После этого стало не просто грустно, а очень душно и тоскливо. Их главным принципом, который они, не стесняясь, озвучивали вслух и прилюдно, была фраза – «А зачем нам завтра ботинки, нам лучше тапки, но сегодня!».
Присланных из Москвы упырей – эффективных менеджеров меняли часто, как затасканных шлюх в солдатских борделях. И наверное, именно потому они так остервенело грабили завод. Каждый день, как в последний раз. Убивали они производство хуже самых беспредельных хищников. Как будто они не сограждане на русской земле, а мародеры-иноверцы на захваченной территории. Даже в 90-е при засилье бандитов такого не было. Чтобы одномоментно урвать стакан молока, они безжалостно вспарывали своими канцелярскими ножами вымя дойной коровы. То, что корову можно доить без поножовщины и не по стакану, а по ведру многие годы, они понимать не хотели. Или не были способны понять. Москвичи, что с них взять.. С новыми управленцами было трудно, их почему-то все время хотелось ударить. С ноги, да по их наглым московским мордам.
Противостоять московским оккупантам и при этом самому не подставиться какое-то время получалось. Исключительно благодаря неплохим навыкам в оперативной работе. Свою милицейскую карьеру я начинал с должности участкового, а завершил в Центральном аппарате МВД РФ несколько лет назад. В должности начальника отдела ОРБ-1 и потому среди московской беловоротничковой шпаны я чувствовал себя относительно уверенно. Но воевать с системным явлением, одобренным на самом верху, было не просто глупо, а преступно. Преступно по отношению к себе и к своей семье. Никакая самая хорошая зарплата не стоила тех издержек, которые уже назревали. И я ушел. Сам, чтобы меня не ушли они. На лесоповал или того хуже.
Так получилось, что на ту пору свободные деньги были, а давние друзья, знающие о моей потаенной страсти, предложили купить у них зависшие два самоля. То есть самолета, как говорят летуны. Которые они уже построили по заказу других москвичей. Те москвичи, в связи с очередным кризисом сдулись и дальше частичной предоплаты не пошли. Не сдюжили. И мои друзья-самолетостроители сделали мне царский подарок. Они зачли мне их предоплату за два ероплана в общую цену и вдобавок еще сделали скидку. На оба аппарата. И за новый «Корвет», и за новую «Цикаду». Как в рекламе из телевизора, два почти по цене одного, такое у меня было условие. Ребятам срочно были нужны деньги на строительство нового придуманного аппарата.
