Совместный исход, 1989 - страница 31

Вас поддерживать. Ведь Вы и на Съезде, и на декабрьском Пленуме выпускали вперед Лигачева, а он опять произносит речи против Вас, против всей вашей философии и политики. Во время Съезда, за сценой, во время перерыва Вы даже похвалили Лигачева за его, по сути, антиперестроечное выступление: он, де, защитил партию! И на этом Пленуме Лигачев произнес речь, которая вдохновила его сторонников в этом «пятне». Они увидели, что, значит, можно опять Вас крыть.

Что касается Вашего доклада о Литве, то там было и то, и то. С одной стороны - клятва, что Вы никогда не пойдете на насильственные меры, с другой - совершенно непонятные выводы насчет того, что Вы собираетесь делать, чтобы Литву удержать. Эту двусмысленность каждый мог трактовать по-своему. Перестроечники (т.е. члены ЦК, готовые Вас защищать) боялись попасть впросак, не понимая Ваших действительных намерений. И только, когда Вы «стукнули по столу», на трибуну пошли Ульянов, Захаров, Иванова, Новожилов и др. Лигачевцы сразу присмирели. Вот, говорю, Вам и объяснение. Партия ждет от Вас ясности. Еще Сахаров произнес: Горбачев должен, наконец, определиться, с аппаратом он или с народом. В самом деле: пока Вы обнимаетесь прилюдно с Лигачевым, ненавидя его, обновления в партии никакого не будет.

М.С. умеет хитрить, да еще как! На Съезде записалось для выступлений 1500 человек. Выступило четыреста с чем-то. Но Ю. Афанасьеву Горбачев дал слово, хотя знал, с чем тот пойдет на трибуну - выступит против экономического плана Рыжкова. Воспользовался М.С. Афанасьевым, чтобы в своем заключительном слове связать план Рыжкова с неотложностью принятия на первой же сессии Верховного Совета законов о собственности, земле, региональной самостоятельности и т.д. Поставил их не просто в связь друг с другом, а обосновал успех плана принятием этих законов.

Не пойму: это интуиция политика или же опять страх порвать с «друзьями» в ПБ. Ведь план Рыжкова утвержден не только на ПБ, но и на декабрьском Пленуме.

Мои оценки сошлись с оценками Яковлева. Он пришел ко мне на третий день после разговора с М.С. И уж не знаю, действительно ли сказал ему то, что он доверил мне: «Михаил Сергеевич, вот в тот момент, когда Вы взорвались и произнесли возмущенные слова против погромщиков («дрова рубить», «кровь», «исключать», «гнать»), Вам бы тогда встать и уйти заявив, что с таким Пленумом Вы иметь дело не хотите и не будете. Я бы на Вашем месте, продолжал А.Н., так бы и сделал. И уверяю Вас, что тут же бы ушли Медведев, Шеварнадзе, Крючков, Слюньков, а может быть и Рыжков».

Я добавил к этим словам А.Н.: Поднялись бы и ушли из зала не менее сотни. Раскол? Ну и что! Когда-то надо на это идти. Дальше в перестройку ехать с этой публикой нельзя: либо она Вас погубит вместе с перестройкой, либо ее надо отсечь, может быть, вместе с КПСС, какой она сейчас является - номенклатурной.

Спросил как-то меня М.С. по телефону, думаю ли я о платформе к январскому Пленуму ЦК, т.е. для предсъездовской дискуссии. Думаю. И написал проект платформы. Отправил ему. Никакого отзвука. Уверен, что Пленуму будет предложена очередная 80-100 страничная бодяга, сочиненная под водительством Медведева.

Горбачеву предстоит ехать в Литву, которую я давно советую ему «отпустить», как Латвию и Эстонию. Шахназаров предложил ему ехать не с увещеваниями и уговорами, а с предложением заключить договор об их отношениях с Советским Союзом (они ведь в 1922­

24 годах союзного договора не подписывали, как впрочем, и многие другие, включая Среднюю Азию). Но он опять будет тянуть и только усиливать напряженность, как это уже было с признанием тайного протокола Рибентроп-Молотов два года назад. А ведь тогда можно было не допустить, чтобы эта проблема стала символом сепаратизма и спровоцировала стокилометровые цепочки со свечами и факелами в день 23 августа. Думал обойдется. Не обошлось, Михаил Сергеевич! После Комиссии Яковлева (о Пакте 1939 года) Съезд принял еще более резкое постановление, фактически осуждающее Пакт, чем, если бы своевременно признать его хотя бы ошибкой.1989