В самолете туда, когда вдвоем обдумывали, что говорить Наджибу, он правил подготовленный мною наспех материал... Вдруг заговорил об истории с «Советской Россией»
Знаешь, говорит, перед Югославией увидел эту статью (Нины Андреевой) и сунул в ящик, куда обычно кладу на «потом». А приехал, прочел внимательно, да уже и разговоры пошли - понял... Но еще «не созрел», чтоб поставить вопрос в Политбюро. А потом, за чаем (в перерыве съезда колхозников) - зашел разговор. Затеял Воротников... Тут я понял, что оставлять нельзя: «Если для вас это эталон, тогда давайте объяснимся»...
По реакции он увидел, что я многое знаю. Запнулся. Я говорю:
Михаил Сергеевич, мне кажется иногда, что ваши коллеги не понимают, что вы хотите, не читают внимательно, что вы говорите и пишите... или не могут понять сути.
- Понимаешь, ... потолок! (и показал рукой). Такой потолок... Я не думаю, что здесь умысел, фракционность, принципиальное несогласие... Потолок. И это тоже плохо...
Поселили нас в одном из рашидовских особняков. Вечером в предбаннике столовой сидели: он, Шеварнадзе, Крючков (заместитель Чебрикова по внешней разведке), Лущиков (помощник М.С.) и «доводили» совместное советско-афганское заявление, чтоб загодя послать его Наджибу (который остановился в городе).
Ужинали. Был шутливый эпизод. Крючков: напрасно мы в Заявлении Кордовеса упомянули, - прохвост.
М.С.: Почему прохвост, данных тебе не выдает? (Все хохочут).
Крючков: Не выдает!
Шеварнадзе: А почему, как ты думаешь?
Крючков: Зарплату хорошую платят. (Хохот).
7-го утром была встреча с Наджибом. Он был с помощником. А М.С. позвал Нишанова, чтоб потом он пофигурировал в отчете: «Чтоб поддержать, а то Узбекистан совсем затоптали» (из-за рашидовщины).
Договорились обо всем быстро. Наджибулла (зная, что деваться нам некуда) просил - и валюты, и оружия, и материального снабжения, и продовольствия.
М.С. обещал рассмотреть.
Выглядит Наджиб уверенно. Видно, распустил сети связей далеко за пределы того, о чем нам рассказывает. Да и альтернативы ему нет. В «семерке» других претендентов передрались... Миру уже известен.
Словом, он хочет, чтоб мы уходили.
Потом колхоз, теплица огурцов, дом... Умеет М.С. общаться с людьми. И делает это по-просту, не подлаживаясь и не возвышаясь в недоступности. И «извлекает» из того, как ведут себя люди, что и как говорят. А держались они на ломанном русском свободно, открыто, уважительно, без всякой боязни и редко - со смущением (парни). А узбечки в теплицах готовы были его лобызать, все просили фотографироваться с ним и так и эдак. Расселись на земле вокруг него - прямо гаремная картинка.
Возвращаясь в «резиденцию», сказал, что окончательно убедился в том, что надо выступать перед активом.
Вот, давайте поужинаем и сядем готовиться..., будет соревнование умов.
Работа же шла так: М.С. фонтанировал..., я то и дело встревал и «формулировал» или вычленял из его «потока сознания» то, что можно было бы положить на бумагу.
Шеварнадзе и Лущиков вмешивались редко. Кончилось это около 12 ночи.
Ну, говорит (мне и Лущикову), вы приведите все это в порядок и отдайте дежурному. Он мне рано утром передаст.
Пошли в соседнее здание - гостиницу, где поселились девчонки (секретарши и стенографистки)... И мне пришлось эту 40 страничную стенограмму фактически переписывать, переставлять, выявлять мысль, убирать повторы, словом, глубоко редактировать. Лущиков этого не умеет.
Так до 4 часов утра. А в 7.30 - вставать. Возложение цветов к памятнику Ленина... Завод «Алгоритм» (узбеков там почти нет), и в ЦК - выступление. Текст был для него каркасом... Он по существу произносил новую речь, а вчерашний вечер был для него собиранием мыслей и тренажом.
>Г| Нет! Не было у нас после Ленина и его коллег такого лидера. Сравнение с Кировым не подходит, тот был «народный трибун», но ориентированный на примитив. И не интеллигентен столь же. Может быть, по нравственным качествам, по чувству ответственности они сопоставимы.
Потом - плов во дворце, откуда незадолго перед тем уехал Наджибулла. И улетели. В самолете долго пили все вместе чай. М.С. - усталый и довольный сделанным. Особенно тем, что «реабилитировал» целый народ от пятна и презрения из-за рашидовщины. (Его слова колхозникам, что «народ не виноват» в мгновенье разнеслись по всей республике). Говорили о многом каждый и все вместе. Бывало лидером разговора становилась Раиса Максимовна, тогда М.С. замолкал...
