Со времен Андропова и при Черненко мы тоже за реализм. Однако, не хотим признать, что коммунистического движения в нашем, хрестоматийном понимании нет и не будет. А отсюда все остальное, а именно: мягкий, сдержанный язык в отношении коммунистического движения, проблем сотрудничества и сплоченности в расчете на то, что удастся умаслить, не провоцировать разрывов, добиться какого-то молчаливого шоёиз’а у1уепё1 со всеми - и с ИКП, и с китайцами, своего рода «коммунистического экуменизма», как выразился интервьюер из «Стампы», употребив привычное католику выражение.
А для чего? По-видимому, для того, чтобы сохранить видимость существования мифа (МКД) - а мы, КПСС, во главе-де! Для идеологической всемирной державы это нужно. Но, сохраняя миф, мы поддерживаем существование
- жалкое, дохлое, беспомощное - многомиллионных братских партий, которые за нашей спиной и под прикрытием международного авторитета (и пугала) - МКД будут и дальше прозябать.
А если бы мы «распустили» МКД, им пришлось бы зашевелиться. Конечно, многие сразу бы накрылись. Но другие, в которых еще теплится какая-то энергия, и там, где условия (классовой борьбы) благоприятны, возродились бы. Может быть!.. И с точки зрения «мировой революции» получился бы выигрыш. Однако, мы мыслим категориями идеологической великой державы, а не категориями мирового революционного движения.
Впрочем, кто это «мы»? Против кого я грешу? Я уверен, что тот же Горбачев, Соломенцев, Воротников, да и сам Черненко отвергли бы такой подход, если бы мы, т.е. международный отдел ЦК, его предложили и обосновали. Уверен? Нет, не уверен. Наоборот. Сначала Андропов, потом Горбачев потребовали от нас откровенного, неприкрашенного, «без алиллуйщины», как выразился Горбачев, анализа состояния МКД. Пономарев замотал это задание и в тот и в этот раз. Он добился от меня опять лакировочной записки в ЦК, в которой едва проступает настоящая реальность. Но и такую записку хотел было положить под сукно. Не вышло: Общий отдел настоял, чтоб записка была, - бюрократический контроль требовал «закрытия» вопроса. Однако. Горбачев не захотел такую записку ставить на обсуждение. Он понял, что от Пономарева толку не будет, как он и предполагал, делясь своими впечатлениями с помощником Черненко Вольским еще летом.
И так возвращаемся на круги. Пономарев смотрит на МКД, как секретарь обкома на свою область. Коминтерновщина у него в крови плюс страх за то, что с него могут спросить, почему он занимается очковтирательством и приписками. Предлогом может стать ситуация с компартией Финляндии, которую именно Пономарев с помощью Шапошникова и референтов Смирнова и Федорова -«братьев-разбойников» (как их называет теперь даже глуповатый ортодокс их завсектором Раздорожный) довел партию до полного развала и обозлил руководство КПФ до такой степени, что оно и впрямь превращается в сборище антисоветчиков.
Но сойдем с круга. Дело обстоит так. Загладин с перерывами, но в сумме несколько месяцев сидел на теоретических дачах и сочинял соответствующие разделы к новой Программе КПСС. Да, Пономарев все время висел над ним. Но уже на первом обсуждении заготовок для Программы, Пономарева сильно приложили на ПБ, дали понять, где его место, перечеркнули его претензию курировать подготовку Программы. Почему бы этим не воспользоваться? Тем более, что именно в то время у Загладина состоялся откровенный разговор с Горбачевым. Вот бы и заручиться поддержкой, согласовать бы новый, смелый подход к МКД, для которого Г орбачев был свеж и открыт. Но Загладин не захотел рисковать. Пономарев ведь все-таки еще секретарь ЦК и может против таких вольностей апеллировать к «краткокурсной ортодоксии» большинства Политбюро.
В результате мы, т.е. Международный отдел, делаем «не то», вертимся на холостом ходу, и поделом нас все больше презирают в МИД’е помыкают нами вместе с нашим Пономаревым.
Прочитал в газете речь Тихонова перед избирателями. Обратил внимание (это бросалось в глаза еще на выборах в Верховный Совет СССР год назад), что речи наших руководителей стали (после Брежнева) все больше отличаться друг от друга. Конечно, не в существе, а как и должно быть в нормальной, ленинской партии, когда каждый в рамках единого курса говорит по-своему и о своем. Разумеется также, что не сами они свои речи пишут, но в помощниках у них и среди «привлекаемых», как правило, - разумные, а бывает и умные люди. И, в конце концов, продукцию-то принимает оратор, он не станет произносить то, с чем не согласен.
