Ничего его не заботит, лишь бы досидеть в кресле и удовлетворять по возможности свое старческое тщеславие.
Кстати, в пятницу состоялся отвратительный разговор «в этом разрезе».
- Вы, говорит, слыхали, что решено не мне выступать на 80-летии КПСС, и даже статью в ПМС (чисто наше дело - международная роль нашей партии, наш журнал, наша проблема, просьба редакции, чтобы имено я был автором) поручили Капитонову.
- Знаю, слыхал.
- Так что вы думаете, - примириться или попробовать что-нибудь.
Пожимаю плечами.
- А вы не могли бы поговорить с Александровым? Так, невзначай, не специально, и не здесь, конечно, в ЦК, и не по телефону. На даче, например, в воскресенье.
- Но ведь я живу в другом дачном поселке, в Успенке, а он в Усово.
- Разве? - притворяется он.
- Но кто из наших там живет. А! Брутенц.
- Я могу его попросить.
- Сделайте. Но предупредите, чтоб осторожно, ненароком будто. А то ведь, смотрите, - 20 лет студенты учатся по моему учебнику (История КПСС). Это больше «Краткого курса», хотя за ним вон какая фигура, да и тот просуществовал
15 лет. А мой - 20 лет! Пятьдесят лет я занимаюсь идеологической работой.
Ну, и т.д. в том же отвратительно недостойном духе. И это - Секретарь ЦК, представитель руководства великой партии!
На утро в субботу я позвонил Брутенцу и передал ему эту «просьбу».
Второе событие недели - 60-летие Арбатова. Дали ему второй орден Ленина. Затеял он большой прием по этому случаю в СЭВе (излюбленное место таких мероприятий). Я издевался над ним, высмеивал, зная, что все равно состоится. И состоялось. Организовал ему адрес от Международного отдела и зачитал. Пришлось, кстати, выступать первому. Так как после неоднократной пошлой клоунады тамады академика Примакова никто в течение 40 минут не решался (или не хотел тратить трезвых пока нервов) брать слово. А мне надо было торопиться.
Тост Бовина с пудом соли и проч. Вновь он меня удивил вульгарностью, стремлением подтвердить свое реноме «свободного ума», который ничего не боится, несмотря на то, что находится в орбите высочайшего начальства. А получается наоборот: дешевое политическое хулиганство, которое воспринимается не как «несмотря», а как раз «потому» (что под крылышком такого начальства и все позволено). Гадит в собственное корыто, от которого кормится.
Я потом ушел. Но Сашка Берков рассказал, что было после меня. Наш истэблишмент (академическо-мидовско-журналистский с вкраплениями из аппарата ЦК) выглядел пошло, ничтожно, самовлюбленно, трусливо и нахально. Отвратительное лицо нашего высшего света. Впрочем, партийно-ЦК’овский элемент был наиболее скромен и сдержан. И после моего «серьезного» устно-письменного тоста никто из цековских микрофон не рвал.
Словом, недостойно все это и для самого юбиляра, у которого, вопреки его еврейской привязанности к дому и к славе, налицо явное чувство долга и страсть работать для дела (для себя лишь попутно).
26 мая 83 г.
Исполнилось 62 года. Очень много. Много жизней уложилось в эти 62 года. Вчера были приятные мне люди с работы.
Сегодня прочел сорок пять страниц доклада Черненко для Пленума. Полное разочарование. Мелочевка. Все там есть помаленьку. Всех похвалил и пожурил. И, оказывается, речь уже не идет о коренной перестройке идеологической работы, как было записано в специальном постановлении ЦК 1979 года, а всего лишь об «улучшении».
Словом, эра еще не началась, как следует, еще серьезного шага вперед не сделали, а уже готовимся к двум шагам назад. Из доклада совсем не видно, что идеологическая ситуация (если ее брать всерьез, по-ленински) в обществе аховая. Доклад охранительный, а не новаторский. То и дело встречается слово «преемственность». Преемственность с чем? С кем? - Со Щелоковым, Трапезниковым, Г оликовым, семьей Брежнева, Медуновым?
Правда, читал я и разосланное неделю назад заключительное слово Андропова для этого Пленума. Оно много серьезнее. Но оно, собственно, не об идеологии, а о политике и образе жизни.
27 мая 83 г.
Мой фронтовой друг Колька Варламов, когда мы с ним отмечали день Победы, рассказал под страшным секретом, что его новый зять, преуспевающий молодой врач, сколько-то раз в неделю бывает вызываем к Андропову полностью обновлять кровь: у него совсем не работают почки. Ты, говорит, видел, как он подписывается? Действительно, потом обратил внимание. Это вот такая кривая линия, хуже только.
