20 июня 74 г.
Вчера утром провожал Пономарева в Париж. Это он меня специально позвал «для количества», о чем простодушно сообщил мне: мол, секретарей (ЦК) никого нет.
Потом уехал в Серебряный бор доделывать документ - директивы к «шестерке».
Вечером был в Большом театре на «Ла Скала» «Норма» Беллини. Бомонд. Временами давился от смеха. Действо профанирует и музыку, и действительно мощные голоса. И хотя по окончании артистов (в буквальном смысле, не в переносном) закидали цветами, я вышел из театра окончательно и навсегда убежденный, что опера, как вид искусства, мертва и даже хуже - она смешна. Только профессионал или сноб может всерьез оспаривать это. Надо быть очень примитивным или ограниченным человеком, чтобы испытывать действительное наслаждение от такого искусства.
Сегодня меня пригласили в Совэкспортфильм посмотреть новую картину Феллини «Я вспоминаю». Очень национально итальянский фильм. Характер города и образ жизни, конкретизированный на обстановке 30-ых годов. Очень точный анализ сугубо кинематографическими средствами. Типажи, ситуации.. Немало, правда, и феллиневской выпендрели.
6 июля 74г.
26 июня состоялась «шестерка» все порешили: о сроках, о графике подготовки конференции КП Европы. Подговорили Аксена (СЕПГ) выступить с предложением - поручить КПСС подготовку проектов документов конференции, а потом-де согласовать с шестью-пятью остальными.
[Дьюла Хорн - зам. Международного отдела ВСРП, парень, который был у меня переводчиком в 1960 году, когда мы из Праги приезжали на Балатон, на отдых. Он почти не изменился, а ведь прошло 15 лет. Переводил он тогда так: «жена козла» (это значит коза).]
Теперь поляки поедут в Рим, чтобы составить (уже согласованное с нами) закрытое письмо от ИКП-ПОРП ко всем европейским КП с приглашением на консультативную встречу в Варшаве в конце сентября.
По итогам «шестерки» принято решение ПБ. По этому решению мы себя обязали подготовить проекты Декларации конференции (аналитический документ) и «Обращение к народам Европы» в течение полутора месяцев. По требованию Б.Н. переезжаем на Дачу Горького (Б.Н. там рядом живет и будет к нам наведываться).
Зло берет. Когда я сам углубился в тему, понял, как много надо сделать, вжиться в материал, попробовать с десяток вариантов, искать слова, существующие брежневские формулы сочетать с брюссельскими западно-коммунистическими и т.д. и т.п. Но консультантам это уже все до лампочки: ткнешь носом - пожалуйста, сделаем, как вы хотите. А чтоб самим- зачем силы-то тратить, когда можно поиграть в бильярд, в шахматы, сбегать на речку. Подумаешь, Черняев расстроится! Делов-то! Ведь в конце концов все всегда получается.
Единственный, кто кроме меня озабочен этим разложением, это Брутенц. Он действительно духовно богатый, незаурядный человек. А для меня, пожалуй, единственный, с которым я могу говорить открыто обо всем, зная, что буду понят, что это интересно для него. Т.е. он мой друг, при всех оговорках, которые проистекают из-за уж слишком большой между нами разницы в характерах.
Между прочим, по окончании подготовки речи Брежнева был в Волынском «товарищеский» ужин. И имел место эпизод, который может получить продолжение. Уже в подпитии Колька (Иноземцев - академик и депутат Верховного Совета, кандидат в члены ЦК и т.д.) произнес второй свой тост «за международников», за их роль в партийной политике, в общественном нашем развитии т.д. Наперебой подхватили тему Арбатов, Шапошников и другие. Почуяв неладное, они говорили о том, что мы, мол, международники просто стараемся хорошо помогать ЦК и проч. в этом роде. Но уже было поздно: присутствовал Гаврилов, помощник Демичева, его близкий собутыльник и друг, и одновременно друг Карэна. Он сразу все усек и стал собираться к выходу. Его задержали, стали говорить о единстве международных дел и пропаганды, смазывая неловкость и понимая, что при подонке и стукаче не надо было «эту тему» поднимать.
Возвращаясь к европейской конференции, надо сказать вот о чем. Когда мы ее замышляли, идея была положить в основу сочетание разрядки с борьбой за социализм во всей Европе. Так мы представляли себе и отличие этой, новой конференции от Карловарской, и этим хотели привлечь, заинтересовать западноевропейские КП. Они с подозрением продолжают наблюдать за нашим мирным сосуществованием с правительствами и деятелями, против которых они ведут ожесточенную политическую войну. Б.Н., съездивший (еще перед «шестеркой») в Париж, зондировал там на эту тему Марше. И что же? Оказывается они (ФКП) совсем не хотят поднимать на общеевропейской конференции «социальных проблем». Мораль сей басни такова: делайте свою разрядку, поскольку действительно альтернативы нет, а мы будем делать свои дела, имея в отдаленной перспективе «свой» западноевропейский, действительно, развитой социализм. Вам, соцстранам, в это лезть не следует, только повредите общению нас с нашими союзниками (социал-демократами), да и в глазах общественного мнения, так как мы такого социализма, как в СССР и в «странах народной демократии», не хотим и тем более его не хотят «наши массы».
