Избыточную убежденность в собственной правоте можно охарактеризовать как старческую самоуверенность, и последняя для старших ученых ничуть не полезнее чрезмерного юношеского задора молодых.
Пожалуй, приведенные выше рассуждения сочтут необоснованными те, кто полагает, что объем средств на исследования ограничен и необходимо всякий раз делать выбор между проектами и заявками на финансирование. Конечно, средств на науку вечно не хватает, и обиженные будут всегда, но в данном случае враждебность молодых ученых была вызвана не ошибочностью суждений другой группы, а ее притязаниями на владение истиной в последней инстанции; и в конце концов, профессиональных пророков и предсказателей тоже винят не в ошибочности прогнозов, а в том, что они уверяли, будто эти прогнозы непременно сбудутся. Ученый в возрасте, занимающий какой-либо ответственный пост, должен прислушиваться к голосам тех, кто, подобно древнеримским советникам на триумфах императоров, напоминал бы, что все мы смертны, к голосам, побуждающим вспомнить, что все люди без исключения склонны ошибаться и нередко действительно ошибаются. Когда я проработал несколько лет в его лаборатории, профессор Флори пожаловался, что, похоже, он тратил бо`льшую часть своего времени на добывание возможностей исследования для других; правда, отдаю должное его добросердечности и ворчливому здравомыслию – он на самом деле верил, что обязанность старшего ученого заключается в обеспечении благополучия молодых.
В общении со старшими учеными молодой исследователь не должен думать, будто эти ученые запомнили его имя или облик, сколь бы дружелюбными ни были беседы на заседаниях в Атлантик-Сити всего год назад[71].
Не нужно также обхаживать, как говорится, старших ученых и втираться к ним в доверие; подобные усилия обычно бесплодны, поэтому лучше их избегать.
Старшему ученому куда больше польстит, если он выяснит, что его гипотезы подвергаются суровой критике, а вот лизоблюдство, порой очевидно корыстное, пользы не принесет. Но ни к чему и стараться привлечь внимание потенциального покровителя яростной публичной критикой его воззрений. От молодых старшие ученые ждут всего-навсего подобающей вежливости. Коббет высказывался предельно откровенно о пороке угодничества: «Не стремитесь к успеху через покровительство, сопричастность, дружбу или, как принято говорить, общий интерес; запомните крепко-накрепко, что вам надлежит полагаться исключительно на собственные заслуги и собственные усилия».
При этом самим старшим ученым нужно помнить – увы, я постоянно о том забываю, – что даже наиболее талантливым из нынешних молодых уже не понять ту шумиху, которую вызвало заявление О. Т. Эвери[72], что генетическая информация передается при посредстве ДНК. Большинство сегодняшних выпускников и аспирантов родилось после 1944 года, а события такой давности для них – все равно что докембрийская эпоха. Кроме того, молодым рано или поздно попросту надоедает слушать о том, каким чудесным парнем был старина Дейл, какой занозой оказался Астбери и как безжалостно гонял молодежь Дж. Д. Томсон[73]. Но молодому ученому предстоит узнать (и здесь пригодился бы совет лорда Честерфилда), что, проявляя вежливый интерес к таким историям, он вполне может искренне заинтересоваться прошлым – и даже почерпнуть кое-что полезное для себя.
Пусть человеком движет стремление подчеркнуть собственную значимость, мы все одобрительно киваем, когда какой-нибудь ученый старец заявляет: «Я страшно обрадовался, узнав, что Имяреку присудили премию этого года по химии. Он ведь мой ученик, вы знаете (если и не знали, то теперь знаем), и уже в те годы было видно, что он далеко пойдет». Такая душевная щедрость вовсе не является общепринятой; наоборот, известно, что отдельные наставники и контролеры так и норовят «сожрать» своих подопечных.
Глядя на взаимоотношения старшего и младшего поколений, я, будучи уже в пожилом возрасте, прихожу к мысли, что молодым подобает проявлять по отношению к старшим дружеское уважение. Недопустимо, чтобы от молодых летели фразы вроде следующей: «Я слыхал, что старый Имярек умер; жаль, конечно, однако от него все равно не было толку». Лорда Честерфилда, несомненно, подобные заявления потрясли бы до глубины души. По-хорошему, такие мысли, даже если они справедливы, лучше оставлять при себе.
