Советские партизаны. Мифы и реальность - страница 7
Если наложить все эти детали на схему «глубокой операции», то получается ерунда: зато время, пока «маскировщики» или «партизаны» доберутся до нужного объекта на вражеской территории либо собьются в отряд численностью 50–100–200 человек, быстроходные танки БТ и кавалерия уйдут далеко вперед, и диверсанты автоматически переместятся в тыл своих войск. Объект, подлежащий уничтожению, окажется уже на своей территории. Словом, чепуха на постном масле. Вот почему Тухачевский планировал использование «маскировщиков» только на начальном этапе наступательной операции — в период проведения «приграничного сражения», для уничтожения заранее намеченных конкретных объектов — для одиночных, по сути, акций[4]. После этого предусматривался перевод саперно-маскировочных взводов на переформирование.
Вот Сталин и упразднил кадры диверсантов и партизан — за ненадобностью. Он самонадеянно считал Красную Армию оч-ч-ч-ень сильной, способной осуществлять наступательные операции огромного масштаба. Что же касается тактики собственно партизанских действий — борьбы на своей территории с оккупационными частями противника, то подобных выкладок в советской военной теории не существовало в принципе. И. Г. Старинов в этом вопросе просто лжет.
Вот что пишет об этом B. C. Батшев:
«До начала войны правительство и командование Красной Армии не предполагало прибегать к такой форме сопротивления как партизанское движение.
Партизанская война исключалась из военных методов по двум причинам. Во-первых, уверенность в мощи Красной Армии была настолько сильна, что военные действия предполагались только на вражеской территории; во-вторых, руководство считало, что вооружение народа — слишком рискованное предприятие.
Партизанская война, ее методы и возможности не изучались в Советском Союзе ни в одной из военных академий (…). С 1928 по 1941 год в военных вузах не было, например, ни одной диссертации на тему о ведении партизанской войны в тылу врага».
>Илья Старинов, с «подачи» журналистов превратившийся в «главного советского диверсанта»
Кстати о Старинове… Российские историки партизанского движения постоянно опираются на него как на главного эксперта по части партизанской войны, принимая практически все, что он говорил, в качестве аксиомы. Но на наш взгляд Илья Григорьевич Старинов (1900–2000) достаточно часто порол чушь. В своей книге «Большая кровь» Сергей Захаревич уже отметил, что Старинов — «мыльный пузырь», неимоверно раздутый пропагандой (примерно так же, как безголосый Дима Билан в современном шоу бизнесе проходит под маркой «выдающегося певца»)[5].
Он никогда не был экспертом в области партизанской войны хотя бы потому, что мало что о ней знал. Две вещи, в которых Илья Григорьевич действительно разбирался, это железнодорожный транспорт (закончил Ленинградскую школу железнодорожных техников, затем испытывал технику на полигоне железнодорожных войск в Гороховце) и подрывное дело. Но партизанская война требует навыков не только железнодорожника-минера. Никогда не был Старинов и рядовым диверсантом — всегда ходил в начальниках. Он и в Испанию отправился в качестве советника при группе диверсантов (кстати говоря, единственный источник сведений о его «подвигах» там — мемуары самого Старинова). А во Вторую мировую Илья Григорьевич командовал сперва группами, после — бригадами.
Минирование дома номер 17 по улице Дзержинского в Харькове, которое историки почему-то включают в хронику партизанской войны как диверсионную спецоперацию, осуществила оперативно-инженерная группа Юго-Западного фронта (5 саперных батальонов, столько же оперативных групп) — в соответствии с планом общего минирования «второй столицы Украины» при отступлении советских войск. Киев изуродовали тоже они.
Партизанской войной, как таковой, Илья Григорьевич занимался лишь тогда, когда был заместителем начальника Центрального штаба партизанского движения (П. К. Пономаренко) по диверсиям, то есть в конце 1942 года, и позже — когда занимал должность заместителя начальника Украинского ШПД. И хотя он постоянно открещивался от участия в провальных операциях по массовому разрушению железных дорог (типа «Концерт»), сваливая вину на «дилетантов» вроде Пономаренко, однобокая направленность этих акций — именно подрыв, именно железных дорог (единственное, в чем хорошо разбирался Старинов) ясно указывает на торчащие из-за кустов уши подлинного инициатора всех этих «рельсовых войн».
