— Это почему же, сир?
Сэр Эдвард подался вперед, чтобы продемонстрировать авторитет и власть, однако Яков жестом велел ему молчать, что в определенном смысле было даже хуже, ибо Кок лишился возможности озвучить свои мысли.
«Интересно, что хотел сказать наш добрый сэр Эдвард», — подумал Грэшем. Похоже, самой судьбе велено хранить молчание в его присутствии: раньше покойным Робертом Сесилом и вот теперь королем.
— Под моей опекой находится один человек, сэр Генри. Мертвый уже человек, который из-за совсем свежей раны едва не был убит дважды.
«Черт, хотелось бы знать, каким образом Марло исхитрился найти себе защитника в лице короля», — подумал Грэшем.
— Насколько мне известно, вы имеете прямое отношение к его так называемой смерти, имевшей место много лет назад. Несмотря на все ваши заверения в искренности, я располагаю свидетельствами того, что кое-какие вещи вы предпочитаете не афишировать, дабы не всплыла правда.
— Безусловно, сир. Я помог ему бежать. Инсценировать смерть — это уже его собственная идея. Он всегда плохо отличал театр от реальной жизни.
— Насколько мне известно, этот человек располагает бумагами, которые я бы хотел получить назад в свои руки. Сэр Эдвард выступает в данном деле как мое доверенное лицо. Можете говорить, сэр Эдвард.
Дважды просить Кока не требовалось. Было видно, что ему трудно усидеть на месте. Появись у него возможность, и он бы с удовольствием принялся расхаживать по залу.
— Этот человек, Кристофер Марло, обратился ко мне после того, как вы, сэр Генри, так и не сумели выйти на его след.
Так вот, оказывается, где собака зарыта! На этот раз Кит обратился прямо к Коку — точно так же, как раньше пришел к Овербери.
— С согласия его величества мы организовали возращение бумаг. Я даже отправил одного из слуг его величества вместе с Марло проследить, чтобы бумаги были переданы все до единой… правда, в довольно странном месте.
Грэшем чувствовал: сейчас прозвучит самое главное.
— Этим слугой был Николас Хитон. Лучшую персону для такого… поручения трудно подыскать. У него имелся неплохой опыт действий в делах подобного рода, полученный еще в то время, когда он работал на своего прежнего хозяина. Каков же, по-вашему, конец этой истории?
Сейчас Кок чувствовал себя как рыба в воде — надменный, упивающийся властью. Грэшему уже доводилось видеть этот спектакль, когда судили Рейли. И то, что Кок вновь вошел в роль высшего судии, не предвещало ничего хорошего.
— Совершенно неожиданным и необъяснимым образом вы оказались в том самом месте и в то самое время, когда должна была состояться передача бумаг! Согласитесь, это довольно странное совпадение. Оказывается, бумаги у Марло уже кто-то взял, вернее, выкрал, и этот человек — сэр Генри Грэшем. Сам Кристофер Марло ранен. И кем же? Вами. Его слуга изувечен — опять же вами, сэр Генри. А Николас Хитон заканчивает жизнь, превратившись в кровавое месиво у дверей часовни Кингс-колледжа, и убит он, смею предположить, именно вашей рукой.
Если так пойдет и дальше, подумал Грэшем, защищаться будет просто невозможно.
Кок находился в своей стихии.
— Скажите, вы считаете своим правом убивать слуг короля? С одной стороны, вы упорно утверждаете, что не представляете никакой угрозы для его величества, а с другой — продолжаете хранить у себя бумаги, которые, как вам известно, могут причинить ему вред. Почему, сэр Генри?
— Ваше величество, — обратился к королю Грэшем, — я отнюдь не считаю себя вправе убивать ваших слуг.
«Правда, хотелось бы знать, что дает им основание думать, будто они имеют право покушаться на мою жизнь?» — мысленно задал он встречный вопрос.
Пара секунд, чтобы собраться с мыслями. По крайней мере, кое-что уже прояснилось. Король до известной степени находится во власти Кита Марло. И тот использовал эту власть для заключения сделки. Что ему нужно? Деньги? Хочет, чтобы ему сохранили жизнь? Или же поставили пьесу? Хитону было поручено следить за ним. Стоит ли удивляться, что перед Китом открылись многие двери, которым полагалось быть на замке. Имея покровителя в лице короля, он легко пробрался в часовню Кингс-колледжа. Грэшему почему-то пришла в голову мысль, что финалом сегодняшнего дня вполне может стать смерть — теперь уже настоящая — самого Марло.
