Сам великий шар,
Все, что ему достанется в наследство, сгинет
И, как и этот отшумевший праздник,
Пройдет бесследно…
Уильям Шекспир. «Буря»
29 июня 1613 года
Театр «Глобус»
— Ну как, готов к нашему великому дню? — с ухмылкой поинтересовался Джон Хемминг у Генри Кондела.
— Ты уверен… что мы не совершаем ошибки? — вопросом на вопрос ответил тот.
— Подумай сам, — стараясь не выдать своего раздражения, сказал Хемминг, словно пытаясь что-то объяснить малому ребенку. — Мы ведь с тобой актеры. Лицедейство — то, чем мы занимаемся. В свое время Кит Марло был легендой — благодаря тому, что он писал, что он делал и кем был. Бог знает, какие слухи ходили о его смерти. И вот теперь, когда доподлинно известно, что Кит Марло жив, что он не умер в 1593 году, что он наблюдал за нами в течение двадцати лет, — да это будет самое великое торжество над смертью со времен Иисуса. Самый драматический момент нашей жизни! Да что там нашей! Всех, кто будет при этом присутствовать! Вспомни речь старого Уилла в «Генрихе Пятом»! О том, как те, кто не участвовал в битве при Азенкуре, будут всю свою жизнь кусать локти. Подумай сам, как будут терзаться те, кому не довелось увидеть, как великий Марло вновь заявит о себе во весь голос. И где? В самом театре «Глобус»! Перед королевской труппой! А на следующий день ее актеры уже сыграют на этих самых подмостках его запрещенную пьесу. — Хемминг подошел к Конделу и обнял его за плечи. — Иногда сама история ставит перед нами вопрос, и ответ на него может быть только утвердительным.
Кондел на минуту задумался.
— Но ведь это не так! — возразил он. — Можно подумать, ты не знаешь, что представляли собой тексты, которые присылал Марло. «Ричард Второй», «Ричард Третий», «Юлий Цезарь»… Нет, и в них, конечно, имелись удачные места — но по большей части это были безумные, никому не понятные вирши! Мы с тобой прекрасно знаем, что лишь стараниями Уилла они превращались в пьесы, которые можно ставить для зрителей. Так неужели теперь возможно предать его ради человека, который в первой своей жизни только и делал, что отравлял людям существование, и, похоже, намерен делать то же самое и после своего воскрешения? Джон, неужто мы откажем нашему другу в праве считаться истинным автором этих пьес? Это равносильно тому, как если бы у него отнять искусство!
— Искусство! — фыркнул Хемминг. — К черту искусство! Какое отношение к нему имеем мы, актеры? Наше дело сделать так, чтобы народ, позабыв о делах, толпами валил на этот берег реки взглянуть на нас. Нет, безусловно, здесь ценят самих себя. Мы не устраиваем после спектакля петушиных боев или травли медведя, — после этих слов Хемминг принялся расхаживать взад-вперед, — как эти жалкие дешевые театрики, где играют на потребу простонародья. А разве мы, случись выбирать между пустым брюхом и сытой жизнью, разве мы погнушались бы и не опустились бы до дешевых потех? Ты согласен голодать во имя искусства? Согласен? Признайся честно.
— Пожалуй, нет, — ответил со вздохом Кондел, — но будь я королем и веди я переговоры о заключении мира, то предпочел бы встать на сторону Шекспира, а не Кита Марло.
— Забудем об этом! — воскликнул Хемминг. — Не переживай, Уилл как-нибудь справится. По крайней мере, без денег он не останется.
— И все равно мне как-то не по себе…
— Довольно! Всю жизнь он только тем и занимался, что присваивал себе чужие заслуги. И вот теперь один из настоящих авторов потребовал свою законную долю. Воистину длань Божья! А Шекспир пусть возвращается к себе в Стратфорд, там у него и недвижимость, и свое дело. Не так уж и плохо для заурядного актеришки. Так что не мучайся. Не пройдет и полугода, как мы будем сидеть с ним где-нибудь в таверне и со смехом вспоминать эту историю!
Последнее утверждение показалось Конделу весьма сомнительным, тем более что в задуманном спектакле ему предстояло сыграть свою роль. Одно он знал наверняка: сосредоточиться на пьесе ему не удастся. Потому что его мысли будет занимать другое — то, что за ней последует и как это воспримет публика. Подумать только, Кит Марло! Убитый в пьяной драке двадцать лет назад в самом расцвете творческих сил. И что же? Оказывается, он жив! И сейчас находится не где-нибудь, а здесь, в театре «Глобус»! Более того, все эти годы Кит продолжал пусть даже из могилы общаться со своими почитателями. Нужно непременно уговорить его, чтобы он написал продолжение «Доктора Фауста»! А то вдруг опять умрет. По-настоящему. Ведь это лишь вопрос времени, причем весьма скорого времени, если судить по тому, как он выглядит. А пока Марло жив, было бы грешно на нем не заработать.
