В соседнем доме одно окно было освещено. Адам Эшвик со своим младшим братом Эдвардом сидели в кабинете и играли в карты, попивая бренди. Братья были очень похожи – смуглые лица с резкими чертами, густые темные волосы, только в шевелюре Эдварда не было седины. И вообще внешность младшего брата была не столь выразительна, как старшего.
– Сколько приглашений, надо же, – с усмешкой сказал Эдвард, кивая в направлении каминной доски, где громоздился целый ворох тисненых визитных карточек. – Мама и мы с Деллой никогда столько не получаем, когда тебя нет в городе.
Адам хмыкнул.
– Думаешь, я должен чувствовать себя польщенным?
– Ну, я бы чувствовал. Что ни говори, люди предлагают тебе свое вино и своих дочерей.
– Не скажу, что это приятно. Ни то и ни другое мне не нужно, у меня есть чем заняться. – Адам бросил карты на стол. – Ты выиграл, братец!
– Ну вот, совсем другое дело. – Эдвард собрал карты и стал тасовать. – Ты меня удивил, Эш, так быстро вернулся из Айнхоллоу. Неужели из-за мисс Мардин?
– Да нет. – По его лицу скользнула ироническая усмешка. – Я уверен, найдется масса джентльменов, которые будут рады за ней поволочиться.
– Обычно женщине необходим как раз тот, кто ее сторонится, – глубокомысленно произнес Эдвард.
Адам расхохотался.
– Мудрые слова из уст викария.
– Между прочим, здесь, в Хэррогейте, познаешь жизнь лучше, чем в Лондоне, – проворчал Эдвард.
– Вполне возможно. Но я все же уверен, что мисс Мардин не будет по мне тосковать. Когда мы последний раз с ней виделись, она каталась с неким лейтенантом Гривсом… насколько я знаю, он в родстве с лордом Фармором и имеет неплохие шансы на то, чтобы и самому скоро заиметь титул. А еще она пила воду с сэром Эверардом Доблом и положила глаз на Чарлза Лефоя. По-моему, вполне достаточно для женщины, даже такой неуемной, как мисс Мардин.
Эдвард фыркнул в бокал с бренди.
– Ну ты даешь, Эш!
– Ты не заметил вчера вечером, как она уехала из театра с кем-то из своих обожателей? Уж чего у Марго не отнимешь, так это быстроты.
– А весь город наверняка подумал, что это твоя карета, – заметил Эдвард.
– Пусть себе думают что хотят. – Адам пожал плечами. – Кстати, вчера было довольно интересно. Делла у нас ужасно вежливая – позволила себе разговаривать с Чарлзом Лефоем, при том что он человек Ингрэма.
– Ну и что? – Эдвард замялся. – Я вот думаю иногда… – Он умолк.
– Что?
– Ну… – Эдвард покраснел. – Ничего. Просто я думаю иногда, почему Делла после смерти Хамфри осталась в Хэррогейте?
Адам поднял брови.
– Да потому, что Айнхоллоу ее родной дом, разве не так?
– Так, конечно. – По лицу Эдварда было видно, что он хотел сказать что-то еще, но не решился. – Когда она была помоложе, ей очень нравился Лондон с его блеском…
– Она всего год как стала вдовой, – заметил Адам. – Вот снимет траур, может, решит вернуться в Лондон.
Эдвард кивнул.
– Бедная Делла. Была такая молоденькая, когда ее выдали за этого ничтожного типа, да еще больного. – Он искоса взглянул на Адама. – Она, наверное, ровесница твоей леди Вичерли.
– Никакая она не моя леди Вичерли, – холодно произнес Адам, взяв из колоды карты и внимательно изучая их. Он обнаружил, что никак не может сосредоточиться. Слова “твоя леди Вичерли” засели у него в мозгу точно заноза. Он поднял глаза и наткнулся на пристальный взгляд брата. – Черт тебя побери! Что ты имеешь в виду?
– Ничего особенного. Просто ты показался мне таким довольным, когда разговаривал с ней в театре. Ну, и еще, ты ведь сам мне рассказывал, как спас ее на дороге.
Адам улыбнулся.
– Между прочим, я ее сегодня снова встретил.
– Значит…
– Значит что?
– Ну, ты ею заинтересовался… Ведь так? Зачем ты делаешь вид, что ничего не понимаешь?
– Ну уж нет, извините. Да, мне доставляет удовольствие разговаривать с леди Вичерли; пусть Лефой понервничает, глядя, как его кузина общается с его врагом.
Эдвард помрачнел.
– Так что же, выходит, ты используешь леди Вичерли?
Адам тряхнул головой.
– Нет, нет, ни в коем случае. Она мне нравится. – Он помедлил. – Если хочешь знать, она мне очень нравится.
Эдвард присвистнул.
– Понятно. Адам вздохнул.
– Как я понял, Эннис Вичерли не признает брака. У меня сложилось впечатление, что она превыше всего ставит свою независимость. Вообще в этом смысле она необыкновенная женщина.
