Поощрять подпольную торговлю идеями, всеми неприемлемыми идеями, поразительными идеями, так же как это было необходимо в случае с алкоголем во время сухого закона. Ведь на них уже введен полный запрет. Мысль стала крайне редким [гаге] продуктом, запрещенным [prohibée] и недоступным [prohibitive], который полагается культивировать в тайных местах в соответствии с эзотерическими правилами.
Все должно происходить тайно. Официальный рынок мысли следует признать полностью коррумпированным и причастным к запрету мысли правящими клерикалами от науки. Всякое пособничество [intervention] критический настроенных интеллектуалов, просвещенных и благонамеренных (это и есть политкорректностъ), даже неумышленное, следует считать ничтожным [nulle] и постыдным.
Уничтожайте в себе все следы интеллектуального заговора. Похищайте досье реальности, чтобы уничтожить заключающиеся в нем выводы. Фактически это сама реальность подстрекает к своему собственному отрицанию [dénégation], к своей собственной потере посредством нашего недостатка реальности. Отсюда и ощущение, что все это – мир, мысль, язык – происходит откуда-то еще и может исчезнуть как по мановению волшебной палочки. Ибо мир больше не стремится существовать и не настаивает на своем существовании. Напротив, он ищет самый изощренный [spirituel] способ ускользнуть от реальности. С помощью мысли он ищет то, что может привести к его собственной потере.
Абсолютное правило заключается в том, чтобы вернуть [rendre] то, что было дано. Ни в коем случае не меньше, только больше. Абсолютное правило мышления заключается в том, чтобы вернуть мир таким, каким он был дан, – непостижимым [inintelligible] – и, если возможно, немного более непостижимым.
Другая сторона преступления
С нашествием Виртуальности мы вступаем не только в эру ликвидации Реального и Референциального, но также в эру истребления Другого.
Это эквивалент этнической чистки, которая охватывает не отдельные народы, а безжалостно преследует все формы инаковости.
Инаковость смерти – предотвращением ее с помощью агрессивной терапии[96].
Инаковость лица и тела – вытравливанием с помощью пластической хирургии.
Инаковость мира – стиранием с помощью Виртуальной Реальности.
Инаковость каждого из нас – которая однажды будет упразднена с помощью клонирования отдельных клеток.
И совершенно ясно, что инаковость другого растворяется в процессе непрерывной коммуникации.
Если информация является местом совершенного преступления против реальности, коммуникация являемся местом совершенного преступления против инаковости.
Коммуникация кладет конец другому.
Переговоры кладут конец врагу.
Комменсализм[97]кладет конец хищничеству.
Абсолютная позитивность кладет конец негативности.
Бессмертие клонов кладет конец смерти.
Идентичность и дифференциация кладут конец инаковости.
Половая индифферентность[98]кладет конец соблазну.
Гиперреальность, Виртуальная Реальность кладет конец иллюзии.
Транспарентность кладет конец тайне.
Конец судьбы.
Совершенное преступление.
«Мир без женщин» (Il Mondo senza Donne, 1935), роман Виргилио Мартини[99], описывает губительные последствия некой загадочной болезни (названной в итоге фаллопитом [fallopite]), которая уничтожает всех женщин детородного возраста – от периода полового созревания до менопаузы. Симптомы этой болезни, описанные за пятьдесят лет до его появления, поразительно напоминают симптомы СПИДа. По невероятному совпадению эта болезнь появляется на Гаити, а затем распространяется по всему миру. А по еще одному парадоксальному совпадению причиной этой болезни, перед которой наука оказывается бессильной (также, как и перед СПИДом), в итоге оказывается заговор гомосексуалистов[100] с целью истребить весь женский род[101]! Эпидемия стремительно распространяется, все девочки-подростки и молодые женщины исчезают, а человеческому роду начинает угрожать вымирание. Остальное, полное драматических поворотов действие романа напоминает скорее саспенс. Но главная идея, идея истребления женственности [féminité], – жуткая аллегория уничтожения всякой инаковости, где женский род – метафора, а возможно, больше чем метафора.
