«Повылезали, надо поосторожнее», — подумал Синегоров и пошел, зорче приглядываясь по сторонам. Минут через сорок повернул назад и без приключений вернулся на стоянку. Минут через десять подошел вездеход и, погрузив добычу, поехали на основную стоянку. Здесь их ожидал готовый обед, который приготовил Семен, водитель Урала. Горанин тут же предложил по сто граммов за удачную охоту. Кто ж откажется? Отдохнув, Синегоров с Василием отправились побродить по тайге, Горанин лег подремать, а Семен с вездеходчиком Лешей пошли на ближнюю речку половить хариуса. В конце мая днем уже было тепло, солнце припекало, воздух прямо целебный. Где-то неподалеку возбужденно кричали куропачи. Чувствовалось, как природа пробудилась после долгой суровой колымской зимы. К вечеру все собрались, разожгли костер, приготовили ужин и надолго уселись вокруг огня. Как же это здорово, вот так сидеть в тайге у костра в хорошей мужской компании. Так они сидели допоздна, рассказывая различные истории, понемногу выпивая и закусывая свежей олениной. Потом долго пили чай и наконец разошлись по спальным местам. Леша залез в свой вездеход, а остальные в будку Урала, только Василий остался у костра, прилегши на спальник.
Через час Синегоров проснулся, как ему показалось от звука взлетающего самолета. Но это храпел Горанин. Немного посидев, Синегоров взял свой спальник и ушел к угасающему костру, улегся там и вскоре заснул. Рано утром он проснулся и услышал какой-то непонятный звук, глянул на Василия, тот махнул рукой в сторону сопки. И тут Синегоров расслышал, что это токует глухарь. Было что-то первобытное в этом пении и во всем окружающем. Так они слушали несколько минут, потом кто-то из ребят хлопнул дверцей машины и глухарь умолк. Потихоньку все собрались у костра, подкинули сучьев, кто-то принес воды, кто-то приготовил кружки, чашки. Здесь собрались опытные дорожники-таежники, и каждый знал, что ему делать. Синегоров только удивлялся их сноровке. Сидели, пили чай, поглядывали по сторонам. Вдруг Василий поставил кружку, взял бинокль и начал всматриваться в дальнюю сопку.
Горанин глянул на него, — Что, Вася, олень?
Василий кивнул головой, отложил бинокль и сказал, что надо идти. Синегоров посмотрел на сопку, далековато будет. Как Василий умудрился рассмотреть на таком расстоянии оленя? И в бинокль-то не разглядишь. Василий сказал, что пойдет один, а после второго выстрела пусть Леша едет за ним. Закинув свой СКС на плечо, он несколько вразвалку таежной походкой двинулся в сторону сопки. Через час раздалось два выстрела и Леша тут же рванул на вездеходе. Вернулись не скоро и привезли уже разделанного здоровенного буюна. Пообедав, собрались и поехали домой.
На берегу мест уже не было. Через каждые 20—30 метров виднелись натянутые фалы сетей, в море белели поплавки, около костров и машин кучковались мужики, почти все сплошь в камуфляже. Синегоров сразу определил, что рыба не идет: лодки почти все лежали на берегу, и никто не суетился возле сетей. Как водится, нашли знакомых рыбаков и присоединились к ним. Матвеич сразу занялся костром, а остальные пошли ставить сеть. Остальные — это Юра, опер из отдела Синегорова, Михалыч, старый его друг, два рыбака-профессионала Игнат и Николай. Пока Матвеич собирал плавник, сооружал костер, они быстро накачали лодку, завезли якорь и натянули сеть.
— Ну, ловись, рыбка, большая и маленькая, — провозгласил Синегоров и жестом пригласил всех «к столу»: расстеленной плащ-палатке, на которой уже лежали продукты и посуда.
— Так, мужики, сейчас перекусим, чаю выпьем, а вечером уже уху сварим, тогда и водочки выпьем, согласны?
Михалыч сразу запротестовал,
— Чего до вечера ждать, на природу ведь уже выехали, надо отметить, — и посмотрел на всех, ища поддержки.
Николай, который сам спиртного в рот не брал, посочувствовал:
— А как же, обязательно выпить надо.
Юра тактично промолчал.
— Ну ладно, отметим, только кто рыбу таскать будет?
— Будет рыба, перетаскаем, — приободрился Михалыч.
Синегоров разлил водку, и выпили за природу, вторую за тех, кто в море. И в это время вода возле сетки забурлила, поплавки закачались, тут же и в другом месте забурлило. Николай радостно закричал,
