Мне, конечно, было лестно в двадцать лет входить в заводской «четырехугольник», лестно, что к моему мнению прислушиваются. Но тяга к учебе, к науке в конце концов победила. Московский энергетический институт я окончил в 1964 году, а через два года его окончила и моя жена Галя. Я бы, наверное, так и не дошел до диплома, если бы она не пошла учиться. У нас уже была дочка Марина, и проводить вечера без меня Гале становилось все труднее и труднее, иногда она срывалась, Нет-нет, да и у меня появлялось чувство вины, и я решительно сказал: «Будешь готовиться к поступлению в институт». Готовились вдвоем. В 1960 году она поступила в МЭИ, а в конце первого года учебы родила вторую дочь — Машу. Мы прошли свой институтский путь без перерывов, в чем нам очень помогли наши соседки — замечательные баба Саша и тетя Маруся, которые частенько оставались с нашими девочками вечерами. По могли нам и заводчане, устроившие дочерей на пятидневку сначала в ясли, а потом и в сад.
Вхождение в науку
В 1966–1968 годах мы с семьей жили на Кубе, где я работал на металлургическом заводе имени Хосе Марти. Как-то, прогуливаясь с Галей по поселку Аламар («У моря»), где мы обитали в домиках, предназначенных для туристов, заговорили о будущих планах. Галя на Кубе не работала и первое время очень от этого страдала — ведь всю жизнь она была одержима работой. Иначе она не умела — все с колоссальным напряжением и без счета времени. У меня тоже возникли проблемы: меня влекло в науку. Но останавливала боязнь безденежья — у нас росли такие «дорогие» члены семьи, как наши девчушки. Вот это я и сказал во время прогулки. На что Галя ответила:
— Пусть эта сторона тебя не заботит, делай так, как подсказывает внутреннее желание. Нет ничего хуже чувства неудовлетворенности — тогда будет плохо всем: и нам, и тебе. Я верю в тебя, а то, чего ты боишься, — временно…
По возвращении в Москву мне понадобилось полгода, чтобы выбрать новое место работы, хотя выбор был невелик: наши государственные научно-исследовательские и проектные институты — Гипромез, Тяжпромэлектропроект и ВНИИметмаш, возглавляемый академиком А.И.Целиковым. Вот туда я после недолгих раздумий и поступил на работу главным инженером проекта. Должность громко звучит, на самом деле — ведущий инженер, которому предстояло многое познать из новейшей техники и новейших технологий в металлургическом машиностроении.
Институт академика А.И.Целикова мне особенно нравился тем, что здесь, к какой бы ты профессии ни относился, нужно было хорошо знать технологический процесс того агрегата или машины, которые проектировались. К этому побуждала и традиция, установившаяся в институте, — непосредственно участвовать в проектировании, наблюдать за изготовлением и участвовать в монтаже, наладке и отработке процесса вплоть до сдачи машины в эксплуатацию «под ключ». А потом тебя частенько вызывали производственники для устранения неполадок или усовершенствования. Такая практика сильно обогащала в инженерном плане.
В институте меня хорошо приняли и коллектив, и руководство. Я очень сблизился с руководителем группы Олегом Кирилловичем Храпченковым, мы подружились семьями. Мне повезло: он оказался одаренным инженером и верным товарищем. Много мы с ним пробыли на наладках, — а это почти как в разведке. Ведь ситуации бывали разные — не все получалось так, как задумывалось в проекте.
Но, как иногда бывает в жизни, после удачного начала случаются сбои. Такой сбой произошел и у меня, что резко изменило мое положение и научную карьеру. Вмешался даже не Его Величество Случай — вмешалась наша партийно-закулисная система. Событие, может быть, и не слишком значительное, но оно позволило мне собственной кожей почувствовать умение партийно-номенклатурной системы расправляться с людьми, пошедшими в чем-то против нее. Конечно, этот случай был не первым толчком к критическому анализу происходящего в нашей жизни, и сегодня, когда мы живем в другом обществе и принципы отношений на работе иные, случай этот смотрится наивным, но…
В институте тогда существовало жесткое правило: тот, кто, на время перейдя из института на другую работу, возвращался затем обратно, должен был занять свою прежнюю должность — не выше. И это, вообще говоря, придавало чистоту и справедливость деловым отношениям, не позволяло никому и ни при каких условиях шагать через головы сослуживцев.
