— Наш стекольщик жил где-то здесь, — сказал Барак.
Я остановил прохожего, мужчину средних лет с квадратным лицом и темными волосами, выбивавшимися из-под белой шапки, и спросил, не знает ли он, где дом мастера Олдройда.
— А зачем он вам сдался? — осведомился прохожий, смерив меня весьма неприветливым взглядом.
Я заметил, что руки его, как и руки Олдройда, сплошь покрыты мелкими шрамами.
— Мы из аббатства Святой Марии, — сообщил я. — Сожалею, но с мастером Олдройдом произошло несчастье.
— Несчастье? С Питером?
В голосе прохожего послышались тревожные нотки.
— Вы были с ним знакомы, сэр?
— Еще бы нет! Мы ведь состоим в одной гильдии. К тому же мы с Питером старые приятели. Так что с ним случилось, господин законник?
— Он упал с лестницы, когда доставал стекла из церковных окон. Это произошло рано утром. Увы, он мертв.
— Питер упал с лестницы? — нахмурившись, переспросил стекольщик.
— Обстоятельства его смерти не вполне ясны. Королевский коронер уполномочил нас расследовать это дело. Если вы знали покойного, мастер…
— Ральф Дайк. Я стекольщик, как и Питер. Он был славным парнем.
— Возможно, вы не откажетесь рассказать нам о мастере Олдройде. Кстати, у него была семья?
— Нет, — покачал головой стекольщик. — Его жена и трое ребятишек умерли во время чумы тридцать восьмого года, упокой Господи их души. — Он осенил себя крестом. — Так что у Питера был только подмастерье.
«Что ж, по крайней мере, мне не придется сообщать печальное известие несчастной женщине и детям», — с облегчением подумал я.
— Вон он, дом Питера, — сообщил мастер Дайк, махнув рукой. — А я должен идти. Мне нужно сообщить гильдии о смерти Питера.
С этими словами он повернулся и торопливо зашагал по улице.
Дом, на который указал нам мастер Дайк, явно знавал лучшие времена. Штукатурка, покрывавшая стены, во многих местах облупилась и потрескалась, входную дверь необходимо было покрасить. Я постучал и, не дождавшись ответа, достал из кармана ключ и вставил его в замок. Тут Барак толкнул меня, указав на окна дома напротив. Там мелькнуло и сразу же исчезло женское лицо. Я распахнул дверь.
Расположением комнат жилище стекольщика напоминало дом стряпчего Ренна, но гостиная с очагом посредине была значительно меньше. В центре почерневшего потолка зияло отверстие для дыма, на решетке очага сохранился пепел. Мебель была добротной, но простой и бедной, на буфете красовалось несколько оловянных тарелок.
— Эй, есть здесь кто-нибудь? — во весь голос крикнул я.
Ответа не последовало.
— Странно, — заметил Барак. — У него должна быть служанка. И куда запропастился подмастерье?
Я вышел в коридор, где увидел несколько дверей и лестницу, ведущую на второй этаж. Открыв первую дверь, я оказался в кухне. Плита была еще теплой: судя по всему, кто-то занимался стряпней совсем недавно. Но в доме царила полная тишина, нарушаемая лишь звуками, которые долетали с улицы.
Следующая дверь вела в закрытый внутренний двор, где под навесом стоял плавильный горн. У стены были сложены разноцветные оконные стекла, по большей части потрескавшиеся. Воспоминание о залитых кровью острых осколках, невольно пришедшее мне на ум, заставило меня вздрогнуть. Осмотрев стекла, я заметил, что Олдройд отобрал несколько расписных фрагментов, как видно, намереваясь их использовать. На куске грубой ткани были разложены осколки с изображениями птиц, животных и мистических чудовищ. Картин на религиозные сюжеты среди них не оказалось.
— Помните, он говорил нам, что пустит в дело витражи, вынутые из церковных окон? — произнес Барак, стоявший у меня за спиной.
Я нагнулся, чтобы получше рассмотреть расписные стекла. Некоторые из них были очень красивы и, судя по всему, сделаны несколько столетий назад.
«Вряд ли Олдройд разжился ими в аббатстве Святой Марии», — отметил я про себя.
Барак приблизился к горну. Рядом стояла большая рама, наполненная осколками витражного окна, некогда изображавшего монахов на молитве. Вне всякого сомнения, стекла предназначались для переплавки.
— Холодный, — сообщил Барак, дотронувшись до горна.
— Давайте посмотрим, что наверху, — предложил я.
