— Тшшш… — прошептал Райлен.
Сердце ухнуло в бездну, душа провалилась туда же. Я вдруг очень чётко осознала — ни ремнём, ни монастырём не отделаюсь. Отец попросту прибьёт.
Медленно, словно меня не маг, а ядовитая змея обнимает, повернула голову… И ничего. То есть никого. Пустота.
— Соули, да что происходит! — не выдержал папа.
О, Богиня!
— Сентиментальный роман, — прошептал Райлен. Его дыхание щекотнуло ушко, по спине побежали отчаянные мурашки.
— Сентиментальный роман, — повторила, как во сне. А потом сообразила, на что намекает черноглазый и попыталась объяснить внятно: — Я сентиментальный роман читала. Кажется, замечталась. Там всё так ярко описано…
Отец застонал и закатил глаза. Мама хихикнула.
— А хромаешь почему? — пробасил господин Анрис.
— Коленка болит, — потупившись пробормотала я.
— Как? — воскликнула матушка. Кажется, окончательно про свою мигрень позабывшая. — Тебя же исцелили!
— Я снова ударилась.
— Где? Когда? — не сдавалась родительница.
Обстоятельства, при которых вновь повредила коленку, вспыхнули в памяти столь ярко, что… в общем, взглянуть в глаза родителям не смогла.
— Только что. О дверной косяк стукнулась. Случайно. — И добавила, чтобы сомнений не осталось: — Сентиментальный роман. Зачиталась. Замечталась… утратила связь с реальностью.
Сказала, а в следующий миг ощутила лёгкое прикосновение к шее. Вздрогнула, разумеется — ведь Райлен шею не руками, губами трогал!
Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Он что же, совсем ничего не понял?!
Примерилась ударить невидимку локтём, но в последний миг представила, как этот жест будет выглядеть со стороны и… О, Богиня! А он же ещё вскрикнуть может, и тогда нас точно поймают.
О, Богиня! Чем я думала, когда собиралась представить Райлена отцу и признаться в ночном проникновении в спальню? Ведь явно же не умом!
— Ударилась о косяк? — удивлённо переспросил отец.
Я уверенно кивнула, а мамулечка встрепенулась и выпалила:
— Кстати, о косяках!
И стало совершенно ясно, что она вовсе не дверь в виду имеет.
Отец заметно поморщился — магический сленг, которым сыпал Линар, когда приезжал на каникулы, господина Анриса бесил. А мамусечке такие словечки нравились очень, правда использовала их редко. В особых, так сказать, случаях.
— Анрис, ты даже представить не можешь, что натворили эти девицы!
…Отец не накричал и не выпорол, но всё то время, пока мама расписывала выходку близняшек и распиналась о моём попустительстве, глядел так, что хотелось забиться под ковёр и никогда оттуда не высовываться.
А когда госпожа Далира закончила, процедил:
— Чтобы я вас рядом с этим магом не видел. Никогда!
Близняшки, которые в этот миг напоминали смиренных монахинь, вспыхнули и уставились на отца столь жалобно, что тот вздрогнул. Вот только решений папа не меняет, об этом все знают.
— А с тобой… — родительский перст указал на меня, — мы ещё поговорим.
Я боязливо поёжилась и попыталась отступить. И едва не взвизгнула, наткнувшись на горячую, невидимую преграду. О, Богиня! Райлен! За время разговора совсем забыла, что маг здесь! Я, кажется, вообще из реальности выпала…
— Но Соули не нянька! — прозвенел голосок. Мила.
— И она не виновата! — поддержала Лина.
От удивления у меня даже рот приоткрылся — никак не ожидала подобного заступничества.
— А с чего вы взяли, что мы будем говорить о вашем позоре? — прищурившись процедил отец.
Девчонки дружно потупились, а я обмерла, потому что в отличие от близняшек, прекрасно знала, какую тему придётся обсудить с папой. О, Богиня! Да лучше монастырь!
— Всё, — прогрохотал родитель. — Всем спать. И повторяю, если не поняли — чтобы я вас рядом с магом не видел!
В спальню я вернулась прибитой мухой. Вообще не помню как добрела. Голова гудела, мысли путались, перед глазами стоял туман. Ещё всю дорогу мерещилось, будто кто-то поддерживает под локоток, не позволяя осесть на пол. И лишь когда осознала себя в любимом кресле, со стаканом воды в руках, поняла — нет, не мерещилось.
— Вы… — глухо выдохнула я. Спорить или отчитывать брюнета сил не было, но промолчать тоже не могла. Возмутительный, наглый, бессовестный!
