— Что? — глухо выдохнула я, а господин Рэйс… он всё-таки взорвался.
— Что-что! Да то, что мой сынок весь Даор на уши поставил! Сперва эти призраки, под предводительством вашей тётки, потом рассказы о ваших акапельных танцах, потом сплетни о скорой свадьбе. И в довершение газетный фельетон о глупом герцоге, который неспособен отличить булыжник от неогранённого алмаза! И всё почему?
— Почему? — эхом повторила я.
— Потому что решил дать этому дураку возможность добиться, а не получить на блюдечке, как всегда.
— Что значит «как всегда»?
— То и значит, — недовольно пробормотал Рэйс. — Если бы не мой отказ, вы бы уже полтора года в родовом замке сидели, и детей нянчили… и мужа раз в месяц, на балах, видели.
— Почему… раз в месяц?
— Потому! Рай из тех, кто не ценит лёгких побед. Неужели вы не поняли?
Нет, не поняла. Не было у меня возможности увидеть Райлена с такой стороны… Но сути это не меняет.
— Зачем вы пришли? — тихо спросила я.
— Поговорить. Ну и убедиться, что слухи распускаете не вы, а он.
— Убедились?
— Нет. Но в вашей порядочности уже не сомневаюсь.
Я криво ухмыльнулась. Какой всё-таки добрый…
— А грозу зачем напустили?
Губы герцога растянулись в добродушной улыбке. Он залпом осушил бокал, признался:
— Отвлекающий манёвр, госпожа Соули. Я неплохо знаю своего сына. Рай не допустил бы этой встречи. А уж такого разговора — тем более.
— Вы сейчас на сыворотку правды намекаете?
Улыбка седовласого стала запредельной, но ответ…
— Госпожа Соули! Ну нельзя же так прямо…
Да, знаю. Но остановиться уже не могу, потому что эта гроза, это вторжение, допрос… О, Богиня! Как мерзко!
— Господин Рэйс, вы понимаете, что натворили? Если Райлен не сможет погасить грозу и магический фон изменится, то Вайлес…
— Рай сможет, — уверенно заявил герцог. Потом как будто принюхался и добавил: — Уже смог. Поэтому нам следует поторопиться, госпожа Соули. Он ведь сразу сюда помчится, верно?
Кивнула, мысленно проклиная и седовласого, и его зелье, и… Райлена заодно. Ну зачем выводил отца? Почему не объяснился по-человечески?
— Так почему вы не хотите замуж за моего сына, госпожа Соули?
Я потупилась, не в силах глядеть в глаза собеседнику, в груди вспыхнула боль. Сильная, почти нестерпимая. Наверное, на этот вопрос я бы и без всякой сыворотки ответила…
— Он ни разу не признался мне в любви, господин Рэйс.
— Что? — тихо переспросил герцог.
— Знаю, звучит глупо. Но я… для меня это важно. Райлен никогда не говорил, что любит. О свадьбе и будущем говорил, а о любви — нет.
Я дважды слышала о его чувствах. Один раз маг рассказывал о них моему отцу, второй — мне самой, но… но Райлен был уверен, что я под действием зелья, которым опоили тролли. Думал — не вспомню, не узнаю.
— Дурак… — протянул Рэйс. — Ну дурак!
— Издеваетесь?
— Не без этого, — разулыбался гость. — Зато красноглазый небось охрип от признаний.
Я не сразу поняла о ком речь, а осознав усмехнулась.
— Нет. Он со мной не говорил.
— Как это? — в голосе Рэйса звучала высшая степень изумления. — Вы же сказали, он набивался к вам в женихи.
— Не набивался. Его, как я понимаю, назначили.
Герцог вытаращился, как на диковинную зверушку, а я не выдержала, спросила:
— Что вас удивляет?
— Всё. Вы либо недоговариваете, либо путаете, госпожа Соули. Оборотни слишком ценят свободу. Особенно, в вопросах брака. Это у нас, у людей, можно «назначить» женихом, а у них — ни в коем случае. Брак по любви — нерушимая традиция седьмого мира. А красноглазые, кстати, чтут традиции гораздо строже, чем все остальные.
О, Богиня… может мы на разных языках разговариваем? Я точно знаю, та рычащая махина меня не выбирала.
— Тот оборотень… он вожаком был. Может в этом всё дело? — решилась предположить я. А что, вожаки — правители, значит, имеют больше обязанностей, нежели прав.
Герцога мой ответ не порадовал. То есть совсем-совсем не порадовал.
— Вожак? — осторожно переспросил седовласый.
Кивнула. А что ещё делать?
— Красноглазый вожак? — не унимался Рэйс.
Опять кивнула, и уже пожалела, что упомянула титул оборотня.
— Госпожа Соули, вы ничего не путаете? Точно?
— О, Богиня! Да сколько можно! — выпалила я.
