На другой день Алешка пошел в школу. Класс удивленно притих, когда он появился в дверях. А он молча прошел на знакомое место возле окна, тряхнул за плечо худенького Генку Сузяева, из «низовских»:
— Брысь! Расселся тут без меня!
Генка покорно собрал книжки и ушел на другую парту. Алешку в классе уважали и побаивались.
На перемене в школьной уборной Вовка Лопатин протянул Алешке тлеющий окурок:
— Тяни, я покараулю.
Алешка помедлил, но взял папиросу. Сделав несколько глубоких затяжек, он бросил ее на пол и растер ногой.
— Последняя. Больше не курю.
Вовка недоверчиво рассмеялся. Алешка вдруг обозлился на него:
— Сказал, значит, не буду! Меня за это из пионеров исключил, ты же голосовал! А сам? Красный галстук носишь. Курильщик!
Вовка выпучил глаза и беззвучно зашевелил губами. Алешка расхохотался и ткнул ему кулаком под ребра.
Домой Алешка шел, весело насвистывая. От большого яркого солнца резало глаза, небо было на редкость голубое и праздничное. Впереди Алешка увидел Тоню Шарову, окликнул ее. Она оглянулась, помедлила и свернула в переулок. Алешка побежал за ней, завернул за угол и… отшатнулся. «Низовцы»! От группы отделился Васька Говязин:
— Вот и встретились! Как здоровьице?
Алешка с ненавистью посмотрел в зеленые прищуренные глаза Васьки:
— Только один на один!
— Хе-хе! — презрительно скривил Васька злые тонкие губы. — Коленки ослабли? Да мы тебя, ухажера, век заставим на лекарство работать! — И он неторопливо отвел руку для удара. Но не успел. Алешка нырнул вперед и с силой ахнул его кулаком по уху. Васька покачнулся и тяжело сел.
И тотчас все смешалось. «Низовцы» окружили Алешку, удары сыпались на него, как град. Алешка отбивался отчаянно. Только бы не упасть. Тогда — крышка. Вдруг что-то с силой ударило по затылку. Перед глазами поплыли багровые и желтые круги. Уже падая, он услышал отрывистый милицейский свисток…
Очнулся Алешка оттого, что кто-то тронул его за рукав. Он медленно поднял голову и как в тумане увидел Левшу. Тот сидел перед ним на корточках и тяжело дышал, запыхавшись от бега.
— Здорово тебя разукрасили! Идти-то сможешь?
Алешка кивнул и с трудом встал на ноги. Левша поднял его шапку.
Алешка скривился от боли в затылке:
— Свинчаткой били… Шпана! Семеро на одного…
— Сам хорош, — утешил Левша и взял Алешку под руку. — Ничего, вечером фельдшера пришлю.
По дороге Левша размышлял вслух:
— Убежали, дурни. Думают, не найду. Да я у себя на участке любую кошку по кличке знаю. Елсаков — слесаря сын, Говязин Васька, Хорунжий, Суханов Пашка… Они?
Алешка промолчал: выдавать было не в его характере.
Мать собиралась на работу. Увидев сына, она в ужасе всплеснула руками.
— Достукался! Лица не видать. Ой, горюшко ты мое, безотцовщина! — и принялась ругать Алешку на чем свет стоит.
Алешка молча прошел за полог, умылся, лег на сундук, отвернулся к стене и закрыл глаза. Хлопнула дверь. Мать ушла на работу, бросив Алешке с порога:
— Есть захочешь — в чугунке картошка.
Левша вышел следом за ней. Когда стихли их шаги, Алешка вскочил. Надо немедленно поднимать Тавровку и отомстить «низовцам». Надевая телогрейку, он лихорадочно вспоминал: Ленька Ветошкин и Драчев уже пришли из школы, Мишка Бусыгин, Витька-«нос», Юрчик Лыжин…
Алешка без шапки выбежал из дома. Едва он открыл калитку, как кто-то схватил его за воротник. Алешка вскинул глаза — Левша. Оказывается, он и мать стояли еще за воротами.
— Пусти! — отчаянно рванулся Алешка, но Левша с силой затащил его в сени и захлопнул дверь. Алешка услышал, как снаружи звякнула задвижка.
— Ишь ты, беглец! — сердито ворчал Левша. — Марш в постель! Фельдшер придет — откроет.
— Не лягу! — со слезами в голосе закричал Алешка и принялся колотить пяткой в дверь. — Левша! Лягавый! Все равно убегу!
