– Как правопреемницу СССР Россию призывают покаяться: в Литве принят закон о «возмещении ущерба, нанесенного Литве во время советской оккупации». Насколько, на ваш взгляд, это юридически обоснованно: может ли отделившаяся от СССР страна унаследовать вину?
– Я думаю, это бесперспективное дело – предъявлять какие-то экономические претензии. Я не думаю, что кто-то настолько наивен. Ведь если объявить о пересмотре итогов войны – не знаю, кому это выгодно – можно пересмотреть итоги всех войн до Золотой орды. И очень многие границы тут пришлось бы поменять.
По признанию мудрейшего британского историка Тойнби, именно Запад на протяжении всей древней истории России – еще со времен Киевской Руси, Московии и потом Российской империи – неуклонно давил на Россию. И только в короткий период с 1945 года Запад впервые почувствовал на себе некоторое давление России, которое она тысячу лет испытывала от Запада.
Я была очень остра в своих суждениях на эту тему в 90-е годы, но как-то устала от этого. Нет, я не изменила своей позиции, но считаю, что христианские нации не могут себе позволить пребывать десятилетиями в состоянии какой-то ненависти. Это противоестественно для человека и тех наций, у которых действительно есть настоящее. Литва, в отличие от Латвии и Эстонии, у которых не было государственности, – они-то как нации сформировались только в составе Российской империи, – имеет древнюю государственность. Литва была сильным средневековым государством. Зачем тем, у кого есть история, своя древняя культура, катехизис, написанный Мажвидасом на национальном языке еще в XVI веке, есть не только свое историческое прошлое, но и концепция будущего, такой способ самоутверждения?
– Судя по социологическим исследованиям и высказываниям в литовских СМИ, в Литве Россию не любят – это следствие исторических обид?
– СМИ во всем мире – и в России, и в Европе, и в Америке, – безусловно, никак не отражают всей палитры и широты общественного мнения. В той же Западной Европе гораздо больше лояльных, готовых с интересом воспринимать позитивное мнение о России людей, чем можно было бы подумать, читая какую– нибудь «Франкфуртер альгемайне цайтунг» или «Фигаро». И я в этом убеждаюсь постоянно: и во время дискуссий, и знакомясь с людьми в разны странах.
Знаете, Европа построила свой рай на земле: чистенький, с идеально ровными газонами (правда, сегодня этот рай очень сильно трещит по швам), но при этом не избавилась от неуверенности перед нашей огромностью, которая как бы нависает, перед нашим вечным поиском каких-то феерических путей. Евроцентризм и неготовность признать самоценность чего-то незападного – это всегда было, к сожалению, свойственно западному сознанию.
И неслучайно западноевропейские государства изначально шли по пути моноэтничных, моноконфессиональных государств. Если Россия сохранила у себя к концу XX века практически все народы, которые в нее входили, то Запад стал кладбищем для многочисленных народов, которые были ассимилированы, почти всегда насильственно. Удалось ли бы эстонцам, литовцам и латышам в составе Германской империи сохранить себя как нации с культурой, академией наук, инженерной мыслью, со способностью, полностью разойдясь, продолжать себя как полноценные нации? Я уверена, что нет.
Елена ЮРКЯВИЧЕНЕ,
«Экспресс-неделя»,
07.12.2012
Война 1812 года – первая война, которая была Россией наречена Отечественной, таковой она и останется навсегда в русском сознании.
Исследователи за два столетия уже, наверное, вскрыли все доступные документы, с разных точек зрения рассмотрели канву событий. Трудно предположить, что какие-то ранее неизвестные факты могут радикально изменить представление о летописи войны 1812 года. Однако у современного человека и исследователя есть возможность осмыслить этот период не только с высоты накопленных за два столетия знаний, но и более отстранённо, более панорамно.
России приходилось воевать немало, практически каждое десятилетие в течение многих столетий. Однако войны Нового времени, в том числе и героические походы А. В. Суворова, которые прославили русского солдата на всю Европу, не затрагивали судьбы страны в целом. Они служили либо решению своих геополитических задач, либо чужих, участвуя в коалициях и замыслах других держав, то есть были борьбой за интересы, но не «за живот».
