— Нужно положить ее на стол, — скомандовал доктор, решительно направившись ко мне.
Я беспокойно заерзала на месте. Разве доктор не знает, что собакам на столы залезать категорически запрещается? Мне, даже если я только поставлю лапу на самый краешек стола, всегда здорово влетает от бабушки. Но если доктор настаивает, я, пожалуй, согласна посидеть на столе… Ой! Как высоко! И совершенно никакой еды. Может, я лучше слезу обратно на пол?
— Держите, держите ее! — приказал доктор, и Светка крепко обхватила меня руками.
— Давай-ка посмотрим, милая, может, твоя кровь подойдет. А что, Елизар, глядишь, это как раз твоя спасительница и пожаловала, — обратился доктор к вороху бинтов, неподвижно лежащих на еще одном столе в самом углу комнаты. Я повернула голову туда и только тут рассмотрела черный собачий нос и выбившееся из-под повязки грязновато-желтого цвета ухо.
— Что с ним? — голос Светки заметно дрогнул, и она еще крепче прижала меня к себе. — Ему очень плохо, да?
— Самое страшное для него позади, — успокоил нас доктор. — Не волнуйтесь, мы обязательно ему поможем. Он ведь у нас настоящий герой. Если бы не он, многие собаки бы погибли.
Доктор осторожно положил руку на собачью морду. Настоящий герой попытался вильнуть хвостом или вернее его кончиком, свободным от бинтов, и посмотрел на нас своим грустным глазом, в котором стояли самые настоящие слезы. «Ему, наверное, очень больно», — подумала я и лизнула Светку в щеку. Щека была мокрой и соленой.
Кажется, никогда еще время не тянулось для меня так медленно. «Боже, — запоздало мучилась я, — во что я втравила свою собаку?! Да лучше б я сама… Да лучше б я вообще сегодня прогуляла школу!» Но тут я вспоминала о других псах, сиротах, погорельцах, о тех, кого как раз сейчас спасает моя куда более сознательная, чем я, собака, и мне становилось стыдно за свою слабость.
Чтобы как-то отвлечься, я огляделась по сторонам. На противоположной стене висели большие круглые часы, но на них лучше было не смотреть, от вида неподвижно застывших стрелок мне делалось только еще хуже.
Слева от нас сидел интеллигентного вида старичок, держащий на коленях забавную голубоглазую кошечку с большими, розовыми, широко разведенными в стороны ушами и загадочной улыбкой Моны Лизы. Диван рядом занимала девушка с крупным темно-рыжим псом у ног. Я прислушалась к разговору.
— Ну что вы, не волнуйтесь, — с легким акцентом говорила девушка старичку, чья любознательная кошечка уже в который раз пыталась поближе познакомиться с ее рыжим псом, — Руди вашу красавицу не обидит. У нас дома пять котов, и Руди со всеми дружит.
— Значит, нам повезло, — одобрительно разулыбался старичок и, наклонившись, потрепал рыжего пса по макушке. — По правде сказать, я всегда за Гери беспокоюсь. Она сама — святая душа и от других никогда не ждет ничего плохого. Гери, глупышка, — обращался он уже к кошке, — если собачка добрая, это еще не значит, что нужно лезть ей в рот.
Но у кошки на сей счет, похоже, было собственное мнение, и проделать этот смертельный трюк представлялось ей совершенно необходимым. Подойдя вплотную к собаке, Гери дружелюбно потерлась о ее плечо. И, воспользовавшись моментом, когда пес широко зевнул, все с той же загадочной улыбкой сунула голову прямо ему в пасть. От такого зрелища все присутствующие просто потеряли дар речи.
К счастью, ничего ужасного не случилось. Пока же мы завороженно наблюдали, как тактичный Руди осторожно уводит пасть от чрезмерно любознательной соседки, в вестибюле клиники появился новый посетитель. Вернее — посетительница, шустрая дамочка лет пятидесяти в смешной шляпке и с ридикюлем в руках. Ее носик-уточка безостановочно двигался, точно к чему-то принюхиваясь, а цепкие глазки подозрительно шныряли по сторонам. Больше всего дама походила на сильно округлившуюся и приодетую «от кутюр» старуху Шапокляк.
— Нет, вы только полюбуйтесь на них! Сидят себе и светские беседы разводят. А на их глазах этот людоед, — Шапокляк эффектно ткнула толстеньким пальцем в сторону Руди, — чуть не оттяпал кошке голову. И никто даже ухом не повел. Дикари! И они еще хотят, чтобы их приняли в ВТО! Не народ, а одно сплошное разгильдяйство! Мало того, что сами в обществе вести себя не умеют, так еще и зверюг своих распустили. Приличному человеку уже страшно на улицу выйти. Того и гляди какая-нибудь образина тебе в горло вцепится. Вы что, не в своем уме, милочка?! Разве можно в общественном месте собаку без намордника держать?!
