– Спасибо, – неловко произнес он, но так и не сумел заставить себя произнести вымышленное имя этой женщины. Отошел прочь, нашел рубашку, панталоны и поспешно натянул их на себя.
С кровати донесся едва уловимый вздох, подозрительно похожий на всхлип.
Доминик повернулся к замершей на простынях женщине. Взглянул ей в глаза, незнакомка быстро отвернулась, перекатившись спиной к нему, словно пытаясь забыть о его присутствии.
Взгляд Доминика скользнул по золотым кудрям, выбившимся из прически, по бледным плечам и изящной линии спины. Тонкая талия переходила в широкие бедра и округлые ягодицы.
Его пальцы замерли на пуговицах панталон. Кровь застыла в жилах. Доминик не мог пошевелиться – даже вздохнуть. Он смотрел, как завороженный, на аппетитную попку, нежную светлую кожу… на которой отчетливо просматривалась черная родинка. На правой ягодице, чуть ниже поясницы. Он прекрасно помнил ее.
Он испытал такое потрясение, словно кто-то в упор выстрелил ему прямо в сердце из пистолета. Все остальное вдруг потеряло значимость. Доминик уставился на женщину, не веря своим глазам, пытаясь осознать простую истину. Он не верил, что не понял этого сразу.
– Арабелла?
Даже не шепот, еле слышный вздох, разнесшийся эхом по комнате, словно Доминик проревел это имя во всю силу легких.
Женщина напряглась всем телом, подтверждая тем самым подозрение, которое с трудом сформулировал потрясенный разум. Когда мисс Нуар потянулась за простыней и натянула ее на плечи, Доминик заметил, как по ее спине пробежала легкая дрожь. Завернувшись в черный шелк и поднявшись с кровати, женщина наконец обернулась.
Они уставились друг на друга, стоя по разные стороны постели. Даже воздух, казалось, задрожал от напряжения.
У него в голове никак не укладывалось только что сделанное открытие. Даже сейчас Доминик ожидал, что она будет все отрицать. Но неподвижность и молчание свидетельствовали об обратном.
Через мгновение Доминик уже стоял рядом с ней, одной рукой притягивая к себе, другой дергая ленты маски. Он даже не заметил, как сорвал с нее простыню, сосредоточившись на своей задаче. Мисс Нуар потрясенно охнула, и маска слетела на пол к ее ногам. Доминик обнаружил, что с ужасом смотрит в белое как мел лицо Арабеллы Тэттон – точнее, теперь уже Арабеллы Марлбрук.
Доминик прижимал к себе обнаженную Арабеллу так крепко, что она бедрами чувствовала его вновь восставшую плоть. Его потрясение от открытия оказалось столь велико, что она лишь молча смотрела в глаза мужчины, которого когда-то любила. Наконец в голове начало проясняться, и Арабелла попыталась освободиться.
– Арабелла! – Он попытался заставить ее успокоиться.
Но вместо ответа она ударила мужчину и попыталась вывернуться из его объятий. Он с легкостью перехватил ее руки и снова прижал к себе, крепко сжимая ее запястья у нее за спиной.
– Арабелла, – уже тише произнес он, но от его тона по-прежнему веяло опасностью.
– Нет! – крикнула она, но Доминик не собирался сменить гнев на милость. Он смотрел на нее с неумолимой суровостью.
– Какого черта ты делаешь здесь? – Темные глаза потемнели и мрачно мерцали, резко контрастируя с бледным как мел лицом. Он едва сдерживал гнев, так не свойственный человеку, которого Арабелла помнила.
Она пыталась сохранять спокойствие, но дышала так, словно только что бежала со всех ног. С каждым вздохом Арабелла чувствовала, как распухшие соски трутся о ткань его расстегнутой рубашки.
– По крайней мере, окажи мне честь, позволив одеться, прежде чем мы продолжим этот разговор, – произнесла она с видимым спокойствием.
Доминик лениво, медленно окинул взглядом ее обнаженное тело, и Арабелла подумала, что он откажется, однако в следующий миг его пальцы разжались.
Она поспешно подняла с пола черное платье и облачилась в него, повернувшись к Доминику спиной. Заведя руки за спину, кое-как, не до конца, стянула шнуровку. Выбора не было – пришлось оставить часть корсажа как есть. Платье почти не прикрывало ее пышной груди и было слабой заменой достойной одежде, но лучше уж так, чем и дальше стоять нагишом. Арабелла натянула корсаж как можно выше и прижала его к себе руками. Доминик закончил одеваться и теперь следил за ней потрясенным и гневным взглядом.
