Мы с Беко водили новеньких на дневные «экскурсии», ближе к взлётке, чтобы наглядно показать расположение сил вокруг аэропорта. Так и меня раньше вводили в курс дела Пятница, Белка и Болгарин.
Бывали и серьёзные случаи, и курьёзные. Помню, как Дёрганый – ох, уж этот выбор позывных – будучи на посту в «Акопе», спрятался, буквально вжался в дно, испугавшись миномётного обстрела. Я его не сразу нашёл, а когда увидел, взял хороший ком земли и кинул сверху по каске, приводя в чувство. Потом терпеливо объяснял, что солдат на посту должен смотреть «в оба», потому что ДРГ намного хуже любого обстрела. А обстрелов хватало – на любой вкус и цвет! Однажды «Грады» застали меня в гараже с БК – ракеты ложились всё ближе и ближе, а к спасительному «Акопу» надо было бежать как раз навстречу приближающимся разрывам. Я оглянулся на ящики патронов, ПТУРы, гранаты – замер, как вкопанный! На счастье, противник выпустил только половину пакета – всего двадцать ракет, которые закончились прямо у ворот.
Помню, как мы, поддавшись панике, открыли заполошную стрельбу по пустым домам на другом берегу реки, принимая за ответный огонь свои же рикошеты. И только выстрелы Ириса, со стороны нашего жилья, привели нас в чувство – благо, что он предусмотрительно спрятался, потому что горячие головы и туда стали стрелять, пока разум не вернулся на своё место. Однажды Турист, на полном серьёзе, собирался с РПГ встретить, возвращающийся с передовой, «сомалийский» танк, приняв его за чужой – еле успел его остановить!
Тем временем Беко добровольцем сходил в неудачную атаку на РЛС. Правда, сам он , как всегда, вернулся с добычей – крупнокалиберным пулемётом и с новой шуткой, что этот пулемёт он лично, жилистыми руками, вытащил за ствол из вражеской бойницы. «Утёс» оказался из соседнего подразделения, что никак не умоляет храбрости нашего осетина.
Время шло к февральским Минским соглашениям, но накал боёв не ослабевал. Прямые атаки сменялись войной снайперов, артиллеристов, минёров и ДРГ. Приходили известия о трагической и необязательной гибели ребят от «дружественного огня», ошибок командования, как во время провального похода на Опытное «1-ой Славянской». Усиливались обстрелы пригородов и окраин Донецка, жаркие бои шли вокруг Дебальцево. Серьёзные, спланированные операции сменялись головотяпством и преступной халатностью с обеих сторон фронта. Люди устали, тупели от этого кошмара, сказывались кровопролитные январские потери, когда на смену опытным бойцам, приходили новые, порой морально неготовые к подобному накалу и ещё очень далёкие от дисциплины. Многие трагедии объяснялись до боли просто – напились «храброй воды», пошли в разведку. Поэтому у нас царил «сухой закон» без исключения и возражений. Боролись с пагубной привычкой всеми доступными средствами – и холодным подвалом, и воспитательной каской, и исключением из отряда.
Даже без алкоголя, походы «в разведку», да и просто в сторону от натоптанных дорог, часто заканчивались печально. Можно было нарваться на свои же мины, бездумно расставленные безо всяких карт, попасть под огонь противника на незнакомой местности, самим наделать фатальных ошибок в критической ситуации. Ещё перед моим приездом, в первый раз идя на «Гараж», ребята попали под вражеский АГС, на ровном месте «потеряли» Альфонсо, потом лазили по грязи, искали, уже готовились к худшему – позиции противника совсем рядом, темнота кромешная… Когда он пришёл, то был похож на один большой кусок грязи – виднелись только глаза и белозубая улыбка.
Однажды и мы, четыре олуха – я, Беко, Литейщик, Контрабас – пошли «просто посмотреть». Проверить, что там показалось ночью у «Пенька», кого это мы обстреляли… Теперь обстреливали нас – свои же, из соседнего подразделения со спаренной «Дашки» калибра 12,7, от которой мы прятались за забором, больше похожим на швейцарский сыр. Быстро перебирая всеми конечностями, мы на карачках добрались до канавки – как нельзя вовремя, потому что «уважаемые партнёры» уже подключили к этому шухеру свои «Васильки», щедро сыпавшие 82-ые мины по всему нашему отходу. Обошлось!
