— Я консультант и не выдаю тебе таблетки. Могу только предложить. Но ты выглядишь так, будто спала дольше, чем нужно, но недостаточно крепко, — ответил он.
— Что?
Он рассмеялся.
— Прости. Уже поздно. Моё чувство юмора умирает, когда я устаю, — он высвободил мою левую руку и переместился к изножью кровати.
— Рада, что оно у вас вообще есть, хоть и странное.
Он улыбнулся и начал расстёгивать мою лодыжку.
— Я выпишу что-нибудь вместо «Паксила» (прим. пер.: антидепрессант с сильным противотревожным действием).
Он освободил обе мои лодыжки, и я уселась на кровати. Окружающий меня мир слегка вращался, и я ухватилась за край. Комната остановилась.
— Вы собираетесь меня отпустить? — спросила я.
— Мне предстоит понаблюдать за тобой ещё один день. Ты хочешь уйти?
— Пожалуй, да.
Он уселся рядом со мной.
— Дикон Брюс, по его собственным словам, наткнулся на нож сам.
— Он что?
— Вероятно, упал на него дважды.
Любая расслабленность от таблеток мгновенно испарилась, словно я скинула её с себя так, как змеи сбрасывали кожу.
— Он защищает меня.
— Окружной прокурор тоже не верит ему. Но, в конце концов, возбудить дело будет сложно. Ты везучая, — его изумрудные глаза смотрели на меня, будто видели насквозь. — Не похоже, что тебе стало легче.
— Мне лучше.
— Не начинай пока собирать вещи. Ладно?
— Мне и собирать особо нечего. Фото, и, видимо, должна была быть одежда? То есть кто меня знает, да? — я потянулась за фотографией, и Эллиот снова заговорил со мной, практически повторив слова моего отца.
— Когда ты выйдешь отсюда, тебе предстоит пройти определённую программу, — сказал он. — Знаю, ты привыкла к вечеринкам, но это для твоего же блага, и надеюсь, ты тоже так думаешь.
Я едва слышала его слова. Разглядывала фото, на котором была изображена вместе со Снежком. Он был подарком отца, и мой восторг от нового чёрно-белого костюма для дрессуры был написан на моём лице. От волнения Снежок пятился от странного улыбающегося создания, стоящего возле него.
— Сколько лет тебе на фото? — спросил Эллиот, усевшись на стул, стоящий у кровати.
— Мне только исполнилось пятнадцать. Мама не хотела, чтобы он у меня был. Она думала, что я была слишком безответственной. Но я поклялась доказать ей то, что она ошибалась.
— Доказала?
— Да. До недавнего инцидента. Когда умерла Аманда, я вроде как оставила его в конюшне. Блядь. Он был моим. Я тренировала его. И он был хорош. Идеальный темперамент, лёгкое движение ног, ему удавалось выбрать темп, он был чемпионом. А я просто бросила его, словно он ничего не значил. И я ещё хочу, чтобы люди заботились обо мне? Блядь, да я ничтожество, — Эллиот передал мне упаковку салфеток, буквально вынудив меня засмеяться сквозь слёзы. — Грёбаный терапевт, — произнесла я.
— Что?
— Вы даёте мне салфетки, чтобы я могла высморкаться, будто это самая важная вещь в жизни.
Он наклонился, поставив локти на колени.
— Важным является то, что этими действиями я показываю тебе — ты не ничтожество.
Я высморкалась. Мне было так плохо, ощущение того, что я словно гнила, и чёрный комок этой гнили с каждой секундой рос во мне всё больше. Мне было известно, как оттолкнуть его. Я знала, как управлять им, и, понаблюдав за тем, как Эллиот сунул пальцы между колен, задумалась о том, как затащить его в постель. Когда он рукой коснулся моего лба, между нами пронёсся палящий жар.
— Будучи без сознания, ты пропустила сеанс сегодня утром. Так что наша последняя встреча состоится через час.
Ему бы лучше прекратить прикасаться ко мне. И лучше нахер отвалить от меня. Воздух застрял в горле словно огромная таблетка.
— Ладно, — произнесла я, даже не решившись посмотреть на него.
Знала, что его взгляд будет тёплым и приглашающим, а его губы изогнутыми в улыбке. Он пах мускусом и желанием. Его пальцы слегка скользнули по моей коже, когда он убирал руку. И Эллиот ушёл, забрав весь воздух с собой.
О Боже.
Я почувствовала пульсацию.
Мне нужно было это.
Если я появлюсь в кабинете Эллиота в таком состоянии, то сделаю глупость. И потеряю контроль. Прикоснусь к нему. Сближусь с ним. Открою ему своё тело. И это будет концом. Я застряну в Вестонвуде, потому что, даже не смотря на полыхающее между нами пламя, он придерживался такого понятия, как профессиональная этика. Секс с пациенткой не входил в повестку дня. Возможно, мой мозг и был на каких-то сраных таблетках, но это не делало меня идиоткой.
