Мужчина пригнулся и, видимо, взял фонарь в другую руку. Потом я увидел, зачем он это сделал. Луч света на короткий миг осветил пистолет, направленный в висок девушки. Это было так страшно, что я ни секунды не раздумывал.
Я выскочил из шкафа и набросился на него. Он повернулся, когда я на него навалился, и мы, сцепившись, покатились по ковру. Мы сломали проигрыватель, и я чувствовал, как его рука с необычайной силой схватила меня за горло. Когда мы стали кататься по ковру, фонарь погас. В комнате стояла кромешная тьма, и я не знал, где находится пистолет.
Пытаясь освободиться, я ударил его коленом в живот. Он отпустил мое горло, но двинул меня кулаком в лицо. Я пошатнулся, помотал головой и ответил наугад. Попал в пустоту. Я слышал, как он отполз, вскочил на ноги и бросился к двери.
Я выпрямился и достал свой фонарик. Возможно, он покинул дом, а возможно, и нет, тогда будет важно, у кого из нас окажется пистолет. Включив фонарик, я направил свет на пол. На груде сломанных пластинок лежал пистолет, а возле разбитого проигрывателя — его карманный фонарь. Я поднял пистолет, поставил его на предохранитель и вместе с его фонарем сунул в карман. Только теперь я почувствовал, что силы мои на исходе. Я сел на пол, чтобы прийти в себя.
Через некоторое время я встал. Надо было убираться отсюда, пока не поздно. Я снова включил фонарь и посмотрел на девушку. Мы спихнули ее с кушетки, и она лежала на ковре, положив голову на вытянутую руку. Утром у нее будет здорово болеть голова, пробуждение будет для нее не из приятных.
Потом мне стало ясно, что, если я уйду, она вообще не проснется.
Этот парень вернется и убьет ее. Он подождет, когда я уйду, а потом сделает то, чему я помешал. Для этого ему не потребуется пистолет. Пока она спит, убить ее можно любым способом. Это не проблема.
Что же делать?
Если я не мог смотреть, как он хладнокровно ее убивает, то не должен ли я теперь играть роль ее защитника? Хорошенькое дело. Если я останусь здесь и дождусь ее пробуждения, меня, вероятно, могут арестовать за взлом. И тогда мне придется рассказать полиции, как все это случилось. Вот смеху будет. Взломщик спасает жизнь женщине!
Затем меня пронзила страшная мысль. Предположим, ее утром или позже найдут убитой. Вероятно, никто на свете не знает, что здесь был кто-то еще. Но один человек прекрасно знает, что я здесь был — это Диана Джеймс. Она подвезла меня сюда. И, если она проболтается, я попаду в такую переделку, о какой и подумать страшно.
Надо что-то делать. У меня оставалось не так много времени. Я сидел в потемках, и мысли мои кружились. Затем я решился.
Надо брать дело в свои руки.
До сих пор меня водила за нос отпетая мошенница, которая рассказала не более 10 процентов правды. Теперь я применю ее тактику.
Все мы охотились за деньгами. А единственный человек, который знал точно, находятся они в этом доме или нет, была миссис Батлер. Вот ключевая фигура. Теперь я уже не верил, что деньги в доме, а она знает, где они находятся или находились.
Итак, мне надо держаться за миссис Батлер. Если я оставлю ее здесь, то ее убьют, а если я увезу ее отсюда, то смогу заставить ее говорить.
И я точно знал, куда я должен отвезти ее, чтобы спокойно с ней потолковать. Если у нас хватит времени и я стану задавать правильные вопросы, она скажет, где деньги. Но, если она замешана в убийстве своего мужа, меня могут арестовать по обвинению в похищении. На этот риск придется пойти. Я попытался мысленно представить себе карту автомобильных дорог. Нужное мне место должно находиться не дальше, чем в 80 километрах отсюда.
Затем я стал продумывать весь план действий. Взять ее с собой? Но как? У меня здесь не было машины. Что же, взвалить ее на плечи и шествовать с пей через весь город? Я тихо выругался. Снова я вернулся туда, откуда начал. Нет, минуту. У нее должна быть машина. Ведь на ней она вернулась из Санпорта.
Если я пойду в гараж, чтобы выяснить это, мне придется оставить ее одну. Однако этот парень вряд ли вернется, не будучи уверен, что меня здесь нет. Я спустился по лестнице и отпер дверь, ведущую на заднюю веранду, затем погасил фонарь и вышел наружу. Несколько секунд мои глаза привыкали к темноте. Этот недоносок свободно мог треснуть меня по голове.
