Теперь они сидели за таинственным губчатым десертом и кофе, у которого был привкус жженого сахара, из-за чего они с сомнением покачали головами. Они добавили в кофе сиропа, из-за чего покачал головой официант.
— Так что же произошло в туристском центре? — спросил Пелорат.
— Вы имеете в виду Компора?
— Разве там случилось еще что-нибудь, достойное обсуждения?
Тревиц огляделся. Они сидели уединенно в нише; в ресторане было людно, и гул голосов служил идеальным прикрытием. Негромко Тревиц произнес:
— Разве не странно, что он выследил нас до Сейшел?
— Он сказал, что у него развитая интуиция.
— Да. В колледже он был чемпионом по гиперпреследованиям. Я раньше не сомневался, до сегодняшнего дня. Я допускаю, что можно рассчитать и угадать, куда некто собирается прыгнуть, по тому, как он готовится. Но как может преследователь угадать серию Прыжков, я не понимаю. Ведь мы готовились только к первому Прыжку, все остальные рассчитал компьютер. О первом Прыжке преследователь может судить, но как он может догадаться, что внутри компьютера?
— Но он это сделал, Голан.
— Безусловно, — сказал Тревиц, — и единственное объяснение — что он знал заранее, куда мы направимся.
Пелорат подумал.
— Это совершенно невозможно, мой мальчик. Откуда он мог знать? Мы сами определились только на борту «Далекой Звезды».
— Да, я знаю. А как насчет Дня Медитации?
— Компор не лгал. Ведь это подтвердил официант, когда мы вошли и спросили.
— Да, подтвердил. Но ресторан открыт. Он нам, собственно, сказал: «Город Сейшелы не провинция, он не закрывается». Другими словами, в большом городе люди образованнее, здесь нет благочестия маленького городка. Поэтому оживленная жизнь продолжается, хотя, может быть, не такая оживленная, как в обычные дни.
— Но, Голан, в туристский центр никто не вошел, пока мы там были. Я следил, не вошел ни один человек.
— Я тоже это заметил. Я даже выглянул в окно и увидел, что вокруг полно людей, пешком и на машинах. И все-таки ни один не вошел. День Медитации — это прикрытие. Мы бы ничего не заподозрили, если бы только я не решил, что этому сыну двух чужеземцев нельзя доверять.
— В чем же здесь дело? — спросил Пелорат.
— Все просто, Янов. Перед нами некто, кто узнаёт, куда мы летим, как только мы сами узнаем это, хотя мы находимся в разных космических кораблях. Кроме того, перед нами некто, кто может держать пустым окруженное людьми общественное помещение, чтобы мы могли поговорить без помех.
— Уж не хотите ли вы, чтобы я поверил, что Компор может творить чудеса?
— Конечно, если он на самом деле агент Второго Сообщества и может управлять разумами; если он может читать ваши и мои мысли в удаленном космическом корабле; если он может сразу пройти через таможенную станцию и спуститься на гравитике, не рассердив пограничные патрули отклонением от радиолуча; если он может влиять на разумы людей, чтобы они не входили в здание, когда он не хочет.
— Звезды Галактики! — с сожалением продолжал Тревиц. — Я даже помню, что было после выпуска. Я почему-то не захотел лететь в то путешествие. Не было ли это вызвано его влиянием? Ему просто надо было лететь одному, куда он там в самом деле летел.
Пелорат отодвинул от себя тарелки, как будто хотел расчистить пространство вокруг и создать простор для размышления. Этот жест подозвал самодвижущийся столик, который подъехал, остановился возле них и ждал, пока они положат на него свои тарелки и столовые приборы. Когда столик отъехал, Пелорат сказал:
— Это безумие. Не произошло ничего такого, что нельзя объяснить естественными причинами. Если вы вобьете себе в голову, что кто-то контролирует события, вы сможете все на свете толковать с этой точки зрения и разумного решения не найдете ни в чем. Послушайте, старина, все зависит от точки зрения. Не поддавайтесь паранойе.
— Но и самоуспокоению я не собираюсь поддаваться.
— Хорошо. Рассудим логически. Допустим, он все-таки агент Второго Сообщества. Зачем он подвергал себя риску провала, не допуская людей в туристский центр? Что мы там такого сказали?
— На это ответить просто, Янов. Он хотел читать наши разумы без посторонних помех.
