Часть времени Гендибал наверстал, используя свой микро-радиант, Этот прибор стал употребляться всего декаду назад. Он мог показать любую часть Плана голографически, и для этого не были нужны ни пульт размером со стол, ни стена. Первый Спикер так и не научился бегло и легко им пользоваться. Гендибал знал об этом, и Первый Спикер это понимал.
Гендибал манипулировал микро-радиантом четырьмя пальцами правой руки, придерживая его большим пальцем, как будто играл на музыкальном инструменте. (У него даже была статья о такой аналогии).
Уравнения легко выскакивали, двигались взад и вперед под комментарий Гендибала. Он мог вызывать определения, устанавливать аксиомы и строить графики — двумерные, трехмерные, не говоря уж о проекциях многомерных зависимостей.
Комментарий Гендибала был четок и ясен, и Первый Спикер покорялся. Наконец он произнес:
— Я не помню, чтобы мне попадался такой анализ. Чья это работа?
— Моя, Первый Спикер. Использованный здесь математический аппарат я опубликовал.
— Весьма остроумно, Спикер Гендибал. Если я умру или подам в отставку, такая работа выдвинет вашу кандидатуру в Первые Спикеры.
— Я не думал об этом, Первый Спикер. Но поскольку нет шансов, что вы этому поверите, беру свои слова назад. Я думал об этом, и надеюсь, что стану Первым Спикером, поскольку кто бы ни пришел на этот пост, он должен будет следовать политике, которую ясно вижу только я.
— Да, — сказал Первый Спикер, — лишняя скромность ни к чему. А в чем заключается эта политика? Может быть, и Первый Спикер способен ей следовать? Если я слишком стар для творческого скачка, подобного вашему, то все же не настолько, чтобы не суметь двигаться в вашем направлении.
Капитуляция была благородной, и Гендибал, хотя и понимал, что Первый Спикер того и добивается, смягчился неожиданно для себя.
— Благодарю вас, Первый Спикер, я крайне нуждаюсь в вашей поддержке. Ваше вдохновенное лидерство поможет убедить Стол (любезность за любезность). Я думаю, вы уже сделали вывод из моих доказательств, что наша политика не могла исправить Век Девиаций, и не могли все Девиации прекратиться.
— Это мне ясно. Если ваша математика верна, то для того чтобы План Селдона работал так точно и совершенно, мы должны уметь предсказывать поведение малых групп людей и даже отдельных индивидуумов с определенной степенью уверенности.
— Вот именно. А раз математика психоистории этого не допускает, Девиации не должны были исчезнуть, и, более того, они и теперь должны присутствовать. Теперь вы понимаете, что я имел в виду, когда сказал, что главный порок Плана — его безупречность.
— Либо в Плане Селдона все же есть Девиации, — ответил Первый Спикер, — либо что-то не так в вашей математике. Поскольку План уже больше века не показывает Девиаций, значит, в вашей математике что-то не так, хотя я не нахожу в ней противоречии или ошибок.
— Есть еще третья альтернатива, — сказал Гендибал. — При ней План Селдона может не иметь Девиаций, и моя математика, показывая что это невозможно, безошибочна.
— Я не вижу третьей альтернативы.
— Предположим, что Планом Селдона управляют при помощи психоистории настолько усовершенствованной, что можно предвидеть реакции небольших групп людей — даже отдельных индивидуумов — при помощи методов, которыми Второе Сообщество не владеет. Моя математика показывает, что в этом, и только в этом случае, План Селдона действительно не будет показывать Девиаций.
Довольно долго (по меркам Второго Сообщества) Первый Спикер никак не реагировал. Наконец он произнес:
— На свете нет ничего подобного столь совершенному психоисторическому методу. Вероятность того, что какой-нибудь Спикер или группа Спикеров разработала микропсихоисторию — если я могу ее так назвать — и скрыла это от Стола, бесконечно мала. Вы согласны?
— Согласен.
— Значит, либо ваш анализ неверен, либо микропсихоистория находится в руках некоей группы вне Второго Сообщества.
— Именно эта альтернатива, Первый Спикер, должна соответствовать истине.
— Как вы можете это доказать?
— Формально — никак. Но вспомните, разве уже не появлялся человек, способный управлять отдельными людьми и влиять на План Селдона?
