– Да, вы правы, охрана нам действительно не нужна, потому как вы, кажется, собрались уходить? Кстати, эта помада вам очень к лицу, – светским тоном произнесла Софья Михайловна.
Дальше… А дальше Неволин совершил ошибку, во многом повлиявшую на ход дальнейших событий, не очень благоприятных лично для него. Он не нашел ничего лучше, как попрощаться со своей обидчицей следующим образом:
– Да. Один ноль в вашу пользу. Но не думайте, гражданка… как вас там… что вам когда-нибудь удастся увеличить счет. Я пойду переоденусь, а потом всерьез подумаю о вас и вашем заведении. Очень вы меня рассердили сейчас.
Софья Михайловна выслушала эту тираду, нисколько не изменившись в лице. Векшин ругнулся про себя… Майор, кажется, выдал себя с головой. «Гражданка»! Он бы еще документы у нее потребовал! И если эта бестия не полная идиотка, то понять, что перед ней за человек очень просто. Оговорочка-то по Фрейду! «Хотя… Может, и стоило припугнуть ее таким макаром. Совсем бабы распоясались!» – непрофессионально рассудил сыщик-любитель Павел Векшин.
Неволин развернулся на каблуках через левое плечо и зашагал к выходу.
– Ленка, мне тоже надо срочно уйти. Я тебе позвоню через пару часов. Будь у себя в номере, – тихо сказал Павел Елене и быстро поцеловал ее в губы впервые почти за шесть лет (та не запротестовала), а потом постарался незаметно исчезнуть с места происшествия вслед за компаньоном.
– А теперь уважаемые гости, мы предлагаем вашему вниманию выступление еще одного интереснейшего артиста. Если вы, конечно, не устали… – тем временем обратилась к залу Софья Кагарлицкая. Одобрительный гул был ответом ей.
А Елена… Елене здесь было уже неинтересно. Чувства, мысли, образы и комментарии к ним гнездились у нее в голове хаотично. Надо было разобраться со всем этим. Скоро она входила в свой гостиничный номер. И не одна, а с большим пакетом всяческих вкусностей для единственного своего любимца – лабрадора с ярко выраженными человеческими чертами.
XVIII. О бедном майоре замолвите слово
– Черт возьми! А документы и оружие!!! – воскликнул Неволин, когда Паша догнал его на улице.
Майор сорвал с себя парик (благо на улице уже стемнело) и осматривался кругом в поисках урны. Паша толкнул его и молча показал на элегантную сумочку, висевшую на неволинском плече. Тот удивленно посмотрел на Векшина, на сумочку и, чертыхнувшись еще раз, открыл ее и достал оттуда красную книжечку и пистолет.
– Да… – глубокомысленно произнес Векшин. – Теперь они уж наверняка знают, из какой ты конторы.
– Это точно, как точно и то, что мои худшие подозрения подтверждаются, – сказал Неволин и поправил сползшую лямку бюстгальтера.
– По-моему, в этом деле есть то, чего я не знаю, – стараясь не рассмеяться, нарочито сварливо заметил Паша.
Какое-то время шли молча. Когда приблизились к гостинице, Векшин спросил:
– Ты где остановился?
– Не хотел я тебя впутывать в эту историю, Паша. Но как-то все уж очень резко закрутилось. Я тебе всего не стал говорить поначалу, надо было кое-что уточнить. Собственно говоря, теперь ты и сам все видел… А остановился я в «Аркадии» в 615 номере. Елена Николаевна настояла, – раздумчиво проговорил Неволин.
Векшин фыркнул.
– Это на нее похоже. Так ты не договорил. Что я видел? Что ты уточнил?
– Не надо тебе лезть в это дело, Павел Артемьич! Что-то уж очень странное назревает во всей этой цепи событий.
– Ну, положим, я уже по уши увяз в этом предприятии. А в кинематографе и сексе остановка на полпути приводит к плачевным результатам. Разве у вас в конторе не так?
– Гм… А ты ведь киношник, Паша. Это хорошо. Это очень хорошо. У тебя выпить что-нибудь найдется?
Они зашли в гостиницу вместе, причем Паша заставил Неволина надеть парик и взял его под руку. Неволин с неудовольствием согласился, и сразу же побежал к себе снимать чулки и платье, как только они миновали портье.
– Надо отдать им должное: в воровстве эту компанию упрекнуть нельзя, – сказал Неволин, входя к Векшину в номер. Костюмчик-то мой на вешалке в шкафу висит. Причем отутюженный, как я люблю.
– Значит, платье и туфли останутся на память?
