– Мне правда нравится, как вы разговариваете, – улыбнулась она. – Просто восхитительно. Короче, я из Эл-Эй, и там всегда лето. Не то что здесь – у меня чуть зад не отвалился.
Крейн подавил желание убедиться, что зад у дамы и правда отпал. Последний раз, когда он буквально понял ту же фразу, то получил оплеуху.
– Просто удивительно, как люди вашего времени, в котором стали возможны чудеса вроде центрального отопления и термоизоляции, умеют цветисто выразиться о том, насколько им холодно. Впрочем, эти же люди, по-моему, находят истинное счастье в излиянии жалоб.
– Нашего времени? Чувак, да ты не старше меня.
– Мисс, – улыбка Крейна сделалась шире, – вы ничего не знаете.
В этот момент собачонка добралась с инспекцией до сапог Крейна.
– Похоже, Падди ваши сапоги нравятся не меньше моего, – хихикая, заметила дама. – Тоже подарок?
– Вы совершенно правы. – Крейн посмотрел на Падди. – Надеюсь, ваш питомец не поспешит пометить мою обувь, коль скоро она пришлась ему по нраву?
– Нет, он только деревья метит. Единственный, наверное, в мире пес, который не жалует пожарные гидранты. Потому и люблю его здесь выгуливать. Ну, и сам парк тоже ничего. Я, знаете ли, обожаю историю, памятники павшим героям.
Крейн кивнул. Возле выхода стояло три монумента – тем горожанам, что не вернулись с каждой из трех войн, потрясших мир за последнее столетие.
– Хотя, по-моему, это не совсем честно, – добавила дама.
У самого Крейна список несправедливостей был куда как широк, однако из вежливости – не из искреннего интереса – он все же уточнил:
– Что именно?
– Ручей – его назвали в честь Андре. С какой стати называть ручей именем врага?
– Удивительно, зачем вообще было давать ему имя. Страсть к присваиванию имени всем и вся обескураживает. Вот, помню… – Крейн умолк, напомнив себе: всякий раз, стоило упомянуть, что он из иного времени, и разговор тут же заканчивался. Далеко не приятным для него образом. – Было время, когда у этого ручья совсем не было имени, да он в таковом и не сильно нуждался.
– Хотелось бы, чтобы он оставался безымянным. Просто меня возмущает: Андре ведь был шпионом, черт бы его побрал. Полдингу поставили памятник, школу его именем назвали, в честь Андре – ручей.
А как насчет Уильямса и ван Варта?
– Полагаю, дело в том, что Полдинг был единственным из троих схвативших Андре ополченцев, кто был обучен грамоте. Именно он прочел бумаги, которые нес при себе Андре, и так выявил в нем предателя.
– Вот как… – Дама призадумалась. – Не знала. Ишь ты!
В это время Падди, видно, решил перебраться на противоположный конец моста и утянул за собой хозяйку. Та махнула Крейну свободной рукой.
– Рада была пообщаться! С Новым годом вас!
– И вас также, мадам! – Крейн махнул ей в ответ, сочтя беседу на удивление воодушевляющей – даже несмотря на неуместные жалобы на холод.
Облокотившись на перила, Крейн вслушался в мерный, наводящий дремоту плеск ручья, естественной границы промеж двух городков.
Он на мгновение прикрыл глаза и вообразил звук, с которым жарится на сковородке мясо.
Тут же Крейн вспомнил, что еще не обедал, о чем лишний раз напомнило урчание в желудке. Крейн открыл глаза…
…и оказалось, что он больше не в парке. Не сделав ни шагу с места, Крейн перенесся в густой лес. Стояла темнейшая ночь. Кругом, насколько хватало глаз, тянулась чаща кривых деревьев, сквозь ветви которых не проникал и лучик солнца. Воздух из чистого и прохладного сделался тяжелым и затхлым. Дыхание давалось с трудом, и Крейн едва мог стоять на ногах.
Сквозь редкие прорехи в переплетенных кронах он заметил звезды и полную луну. Казалось бы, начало января и до ближайшего полнолуния – еще полмесяца. Выходит, Крейн перенесся либо в будущее – который раз! – либо в потусторонний мир.
Последнее – более вероятно, если учесть недавние события. Во снах ему являлась Катрина, а наяву – и ему, и лейтенанту Миллс – и Катрина, и Молох, и Генри Перриш, пожиратель грехов. Сейчас Крейну как будто послали очередное видение. Ну, знаете ли, всему есть предел…
– Кто заманил меня сюда? Покажись!
Может, осмотреться? Нет, раз уж Крейна перенесли сюда, то здесь ему и положено быть, и лучше не сходить с места. Если же нет, то, мотаясь в темноте по лесу, он никому лучше не сделает.
