Сонеты - страница 2

Шрифт
Интервал

стр.

Как тягостны тогда приличию уступки! Лобзаньем хочется ей осушить глаза; Лобзаньем хочется ей запечатать губки.

VII

ЖЕМЧУЖИНА

Летучая ладья над влагою мятежной Неслась, окрылена могуществом ветрил, И вдаль я уплывал, оставив край прибрежный, Где золото надежд заветных схоронил. Измену испытав, с любовью безнадежной Над пеной шумных волн я голову склонил, И с горькой думою, глубокой, неизбежной, Кипучую слезу я в воду уронил. Из сердца, полного тоскою безотрадной, Та скрытная слеза невольно истекла И жаркая влилась в затворы влаги хладной И, раковиной там проглоченная жадной, Быть может, светлый перл она произвела К венцу для милого изменницы чела.

1835

АДАМ МИЦКЕВИЧ

Ханжа нас бранит, а шалун в легкокрылом Разгуле глумится, что двое в стенах Ты - с юностью нежною, я - с моим пылом Сидим мы: я - в думах, ты - в горьких слезах.

Я бьюсь с искушеньем, хоть бой не по силам, Тебя же пугает бряцанье в цепях, Которыми рок приковал нас к могилам: Как знать тут, что деется в наших сердцах?

Что ж это? Удел наслажденья иль муки? Приникнув к устам твоим, сжав твои руки, Могу ли удел свой я мукой назвать?

Когда ж нам приходится тяжко рыдать В минуту свиданья пред веком разлуки Вот, вот наслажденье! Могу ль я сказать?

СТРЕЛОК

В день знойный, измучен, стрелок молодой В раздумье, вздыхая, стоял над рекой: "Нет, прежде, - он мыслит, - увижу тебя я, Чем скроюсь навеки из этого края!

Увижу - невидимый!.." Всадница вдруг В уборе Дианы с заречья блеснула, Сдержала коня, взор назад повернула И ждет... верно спутника... Значит: сам-друг.

Стрелок отступил; весь он в трепете сжался И с горькой усмешкой, как Каин, глядит... Дрожащей рукою заряд его вбит...

Вот - словно от мысли своей отказался Отходит... пыль видит вдали он: взято Ружье на прицел... Не подъехал никто.

ИЗВИНЕНИЕ

Я пел все о любви средь круга своего; Тем нравилось, а те тайком произносили: "Что он вздыхает все? Ужели ничего Иного он ни петь, ни чувствовать не в силе?

Он в зрелых уж летах: подобный пыл его Одно ребячество". Иные же спросили: "Дар песен от богов дан разве для того, Чтоб нам лишь о себе поэты голосили?"

Великомудрый суд! - Алкееву схватил Я лиру и на лад урсинский возгласил Глаголом выспренним, - глядь! Слушателей нету! Рассеялись они; их гром мой изумил;

Я ж струны оборвал и лиру кинул в Лету. По слушателям быть назначено поэту.

ПОДРАЖАНИЯ СОНЕТАМ ШЕКСПИРА

1

Однажды крепко спал Амур - любви божок, Отбросив факел свой, для всех сердец опасный, И к месту этому вдруг подлетел кружок Нимф, давших клятву жить в невинности бесстрастной.

И вот - одна из них рукой своей прекрасной Схватила факел тот, что множество поджег Сердец, замученных потом тоской напрасной, И бросила его на дно в речной поток, И словно без меча, что полководцу нужен, Влюбленных армий вождь лежал обезоружен, Поток же стал горяч, целебен навсегда, И я им излечить хотел любви невзгоду, Но - нет! - Огонь любви разгорячает воду, А пламенной любви не холодит вода.

2

Однажды Купидон, склонясь венком кудрей И факел онустив, уснул среди поляны; Подкравшись к сонному, одна из жриц Дианы Взяла тот пламенник - ив воду носкорей.

И хладного ключа вода теплей, теплей, И животворного потока бьют фонтаны, И притекают к ним толпы больных людей И, язвы там целя, излечивают раны.

Проснувшись, факел свой схватил любви божок, Коснулся Хлои глаз и вновь его зажег И к сердцу мне поднес, а я не остерегся, И, страждущий, пошел к целебному ключу, Но мне не помогло: себя я излечу Лишь влагою очей, где факел тот возжегся.

3

Есть люди честные, а низкими слывут. Не лучше ль быть, чем слыть? Ведь чистых

наслаждений

И вовсе не найдешь, коль их отдать под суд Не совести своей, а посторонних мнений.

Толпа причудлива, но для моих причуд Не умягчить своих сердитых убеждений. Не стану же и я, - как я ни слаб, ни худ, Слабейших, худших чтить, боясь их осуждений.

Во мне есть то, что есть. Свет судит вкривь и вкось. Да, он способен быть лазутчиком, шпионом, Но не судьей. Он, мне, лишь только б довелось, Свой приписав порок, сразит меня законом.

Чтоб быть судьей грехов, пусть он в закон бы ввел: "Всяк грешен; смертный - царь, а грех - его престол".


стр.

Похожие книги