Почувствовав слабую тянущую боль внизу живота, Маккензи облегченно вздохнула. Со дня на день все разрешится. Хорошо, что она не стала беспокоить Данте по пустякам. Это внесло бы напряжение в их отношения.
В минуты страсти Маккензи забывала обо всем и боялась, что Данте в конце концов завладеет ее сердцем. Как бы им ни было хорошо вместе, их отношения не могли продолжаться вечно. Данте ограничил их двумя неделями, но прошло уже больше времени, и не было никаких признаков того, что он от нее устал. Определенно это что-то значило: после всех волшебных ночей, проведенных вместе, Данте, похоже, испытывал к ней какие-то достаточно нежные чувства. Он уже не считал ее шлюхой и проявлял к ней максимум уважения. Этого было вполне достаточно, чтобы обратиться к нему. Она не упоминала об «Эштон Хаусе» с того дня на яхте. Возможно, пришло время прощупать почву и снова затронуть эту тему.
Следующие несколько дней пронеслись как одно мгновение. Вместо ожидаемых спокойных выходных после сумасшедшей недели в Окленде им предстояла поездка в Веллингтон, где Данте должен был провести проверку выбранной им недвижимости. Таким образом, они провели выходные в обществе агентов по недвижимости, а также посетили несколько торговых комплексов и пустых офисных зданий. Когда у них осталась пара свободных часов, они решили прогуляться вдоль берега Восточной бухты в окружении других пар и семей с детьми. Свежий ветер трепал их волосы и одежду.
По пути Данте остановился, чтобы купить мороженое. Он был, как никогда, разговорчив, и она с интересом слушала его рассказ об архитектурных особенностях зданий, обрамлявших бухту. Он никогда еще не был таким открытым, и Маккензи уже собралась заговорить с ним об «Эштон Хаусе». Но тут Данте заявил, что у нее на губе шоколад, и когда он наклонился, чтобы его слизнуть, Маккензи не стала портить это волшебное мгновение. Они ничем не отличались от других влюбленных, и она почему-то хотела, чтобы их считали таковыми. Момент был упущен.
Ночью они страстно любили друг друга до тех пор, пока не заснули от усталости. Ну разве найдешь время, чтобы спокойно поговорить?
До возвращения в Окленд Данте взял ее с собой на остров Вайхеке. На этот раз они осматривали здания, которые со своими тропическими садами, теннисными кортами и бассейнами скорее напоминали дворцы, нежели обычные жилые дома. За этим последовала бесконечная череда встреч с архитекторами, финансистами и юристами, и Маккензи было некогда думать ни о чем, кроме работы.
Пока до нее, наконец, не дошло! Тянущая боль внизу живота неожиданно прекратилась. И у нее была задержка, чуть ли не на неделю.
Маккензи уставилась на голубую полоску и поняла, что ее жизнь кардинально изменилась. Она была беременна.
Страх пронзил ее словно удар ножа, и ей пришлось опереться о край ванны, чтобы удержать равновесие. И что теперь прикажешь делать?
Она не просто была беременна. Она ждала ребенка от Данте Карраццо и не знала, как ему об этом сказать. Ничего более ужасного с ней не могло произойти!
Маккензи уставилась на свое отражение в зеркале, ища изменения во внешности, связанные с беременностью.
Ребенок… Как она будет воспитывать его в одиночку? Вряд ли ей удастся надолго задержаться на работе, даже если она ее и найдет.
Что же делать, черт побери?
Маккензи тяжело вздохнула. Сначала надо сходить к врачу, чтобы знать наверняка, а пока ничего не говорить Данте. Вдруг результат теста окажется неправильным? Даже и не мечтай, сказали ее усталые глаза в зеркале.
Данте позвал ее завтракать, и при одной только мысли о еде к горлу подступила тошнота. А может, она просто боялась его реакции?
Включив душ, Маккензи встала под струи воды и принялась намыливать себя. Ее ладонь непроизвольно задержалась на животе. Какая из нее получится мать? Ее собственные родители, долгие годы мечтавшие о ребенке, с отчаяния прибегли к помощи передовой технологии. И Маккензи не сомневалась, что была любима и желанна.
И вот теперь она сама забеременела по чистой случайности. Из-за собственной небрежности, если быть честной. Означало ли это, что она будет любить своего ребенка меньше? Упаси боже!
