— Та я ж сегодня не в смену, — угадав, видимо, мои мысли, зарделась она. Не в смену! Но Пека-то всегда в смене! От него всегда надо рекордов ждать.
Проходя мимо ларька «1000 мелочей», он вдруг приобрел два карманных приемничка: один мне протянул.
— Если что будет — услышишь.
Такой, значит, масштаб! Второй приемничек взял себе. Самому тоже интересно.
— Не пропадай! — сцепку снетков из ее торбы протянул мне. Ушли по солнечному лучу.
В арьергарде я. Прикрываю наступление. Первый час внимательно слушал радио, сидя на скамье. Смеркалось. В сон клонило. Пока, кроме переворота в Санта-Домингес, не было ничего. Ночь. Мирный стрекот цикад. Дремал.
Павлин опять завопил. Меня, может, и не разбудил — но совесть точно... Отпустил Пеку на произвол судьбы. И Гуню бросил. Попал средь двух огней! Не считая третьего, своего... Заснул?
И вдруг приемник заверещал:
— Внимание, внимание! Всем выключить электроприборы и покинуть дома! Землетрясение силой семь баллов!
Закрывая половину звездного неба, чернела гора. Вот сейчас она на нас и поедет!
Нарастал гул. И земля затряслась! Я зажмурился... А куда бежать? Снова открыл глаза. За горой поднималось какое-то зарево. Вулкан?.. Когда снова открыл глаза — по склонам горы, сияя и даже слепя, стекали две извилистые ленты... Лава! И прет прямо сюда! Земля прыгала! Я упал... Потом открыл все же глаз... Не лава. Два потока машин с горящими фарами съезжали с горы. Беженцы! А мне куда? Тут толчков, к счастью, не отмечалось. Все и ехали сюда. Тормозили у пляжа, вынимали одеяла, посуду. Вскоре уже слышался и смех. Пикник. Веселые у нас люди! И вскоре уже врубили в машинах музыку и устроили пляски в свете фар!
Светало как-то неуверенно. Мгла! Леса-то горят. В лагере беженцев все как-то угомонились. Под серым небом — еще не рассвело — я очутился на белом галечном пляже. Конец его резко перегибался в скат, и круглая галька вместе с прибоем гулко каталась вверх-вниз... Я, как вода, пластичен и проникаю всюду, и после меня все дышит и сверкает. А камни — тяжелы, давят, двигаться не хотят. Но вода справляется с ними — вон как их катит вверх-вниз. И не такие уж они корявые. Обкатались!
— Ни хрена себе!
Я поднял голову.
Пека стоял надо мной, с изумлением разглядывая лагерь беженцев.
— Они что, землетрясения испугались?
— Это ты у меня спрашиваешь?
— Да какое землетрясение! — Он вдруг дал себе в грудь.
— А что было?
— Да я говорю ей: зачем в ту комнату, где сейсмографы стоят? Там вообще лишь в войлочных тапочках ходят!
— А она?
— «Мне это для диссертации нужно!» Ну, стрелки и заскакали! И звонки зазвонили. Семь баллов — по всем проводам.
Пека уронил голову. Чего-то такого я от него и ждал. Еще слабовато для него: видимо, притомился.
— Но все вроде обошлось? — спросил я у него осторожно.
— Какой — обошлось?!
По мелочам Пека не работает!
— ...Все руководство снесло! Из-за землетрясения, говорят, леса загорелись!
— Но они вроде и раньше горели? — вскричал я.
— Вот и смекай!.. Ни один боевой корабль нашего доблестного флота по тревоге из бухты не вышел — не смог! Все адмиралы слетели!
— Ты-то здесь при чем? — Я пытался внести хоть нотку трезвости в этот хаос.
— Так День Военно-морского флота! Отдыхают люди. Мог бы я понять! — Пека, в общем, брал глобальную вину на себя. — С того съезда кто-то ногу сломал... С башни в панике выпрыгнул!
Надеюсь, не Пека?
— Короче — здесь мне кранты!
Если верить всему перечисленному — да.
Ужасающий вопль павлина это подтвердил.
— Вся область на ушах!
Творец интима областного масштаба.
— Газопровод сорвало... Говорят, правда, что и не строили его. Леса горят...
— Но ты-то здесь при чем?
Он внезапно обиделся:
— Я — при чем?!
Видно, привык у себя на производстве за все отвечать. Глянул он еще раз на недоуменно просыпающийся лагерь беженцев... Застонал. Кинулся к рынку. Я — за ним.
Рынок еще лишь готовился открываться, но уже шел жаркий спор — было землетрясение или нет? У каждой из версий — ярые защитники. Поэтому бег Пеки не так уж заметен был.
— Стой! — Я гнался за ним.
Но он, видимо, не считал свою ошибку исчерпанной. Отпихнув меня — хотя я, собственно, и не мешал, сверзился в мясной подвал. Вот те и «аллегория»! Работники ножа изумленно стояли — не успели сообразить. Пека выдернул из колоды огромный нож, выложил своего «змея», сделал замах...
