– Вам не надо ехать в морг, молодые люди, – тихо сказала Елена Андреевна.
– Но мы… но как же тогда? – Кравченко при всем его врожденном апломбе и то растерялся под этим ее странным взглядом.
– Как вас зовут, я не расслышала второпях?
– Меня Вадим, а это вот мой напарник Сергей. Чугунов Василий Васильевич, мой шеф…
– Вадим, он звонил мне, я отказалась с ним говорить. Я ни с кем не могу сейчас говорить. Все равно мне никто не поверит.
– Не поверит? Чему не поверит? – спросил Кравченко.
– Тому, во что я сама верю не до конца. В то, что он не умер.
– Кто?
– Петя. – Она резко вскинула руку, словно отсекая все их изумленные возгласы. – Пожалуйста… Я должна ненадолго отлучиться. Пройдите в гостиную. Я скоро вернусь, и мы продолжим. Анджей, проводите их.
– Ты понимаешь что-нибудь? – спросил Мещерский Кравченко, когда шофер провел их и оставил в просторном зале с угловыми диванами, помпезными лампами и темными картинами на стенах в тяжелых золоченых рамах.
– Сейчас я своему Чугуну позвоню. Дамочка-то, кажется, совсем того… на нервной почве. – Кравченко достал телефон. – Накокаинилась с горя, а теперь… Ах ты черт, его спутниковый отключен… Ладно, Пашке-секретарю звякну. – Он кивнул Мещерскому: – Погоди, сейчас получим инструкции.
Мещерский слушал его разговор с секретарем Чугунова вполуха. Он все время прислушивался, ожидая возвращения этой странной рыжеволосой женщины – жены Шагарина.
– Ну что? – спросил он Кравченко, когда тот закончил переговоры.
– Чугун в «Лесных далях», туда кто-то от ЛДПР приехал. Ну, они там отдыхают. То-то он на звонок не отвечает, старая колода. Пашка, его секретарь, насчет дел шагаринских вообще не в курсе. Ну, это мне шеф лично поручал, так что…
– Что делать-то будем, Вадик?
– Если мы через час не отправимся отсюда на аэродром в Мельник, то в три часа ночи мы не пересечем украинскую границу, – Кравченко хмыкнул. – До чего ж я ненавижу эту нашу неорганизованность, Серега!
– И ты еще шутишь? – Мещерский покачал головой. – А что она, по-твоему, имела в виду, когда сказала, что он не умер?
– Я имела в виду именно это, молодые люди!
Они вскочили с дивана – Елена Андреевна стояла в дверях гостиной.
– Вам снятся сны? – тихо спросила она.
– Иногда конечно, – ответил Кравченко.
– Мне каждую ночь снится один и тот же сон. Ужасный. – Она медленно подошла и опустилась на диван. Пашмина ее соскользнула с плеч. – Он стоит у моей кровати, протягивает ко мне руки. Я вижу следы от инъекций, они кололи его там, на улице… Делали массаж сердца… Он пытается коснуться меня и не может. Господи, какое у него лицо… Он просит, он умоляет меня, чтобы его не закапывали, не засыпали землей. Я просыпаюсь от его крика и сама кричу. Каждую ночь.
– Елена Андреевна, но это же только сон, кошмар, – осторожно сказал Мещерский. – Нельзя же воспринимать его буквально.
– Нельзя? Вы приехали помочь мне похоронить его там, на Украине?
– Ну да, вашего мужа необходимо похоронить. Мертвые должны быть преданы земле.
– Вы считаете, что ко мне по ночам приходит мертвец?
– Ничего мы не считаем, Елена Андреевна, – твердо сказал Кравченко. – Я начальник личной охраны Василия Васильевича. И приехал сюда по делам охраны и помощи вам. А такие разговоры вам следует вести с…
– Психиатром? – Елена Андреевна закрыла глаза. – Вы вошли, заговорили, я подумала – вот наши ребята приехали, соотечественники, русские. Слава богу. Наконец-то. А то все эти здесь… Я реанимацию вызвала. Так они скандал затеяли, вместо того чтобы попытаться оказать помощь. А когда я возмутилась, пригрозили вызвать полицию. А повар-немец вообще удрал. И двое охранников-чехов вчера тоже попросили расчет. Тоже считают, что я сошла с ума.
– Для чего вы вызвали сюда реанимацию? – спросил Кравченко. – Кому?
– Ему, – Елена Андреевна произнесла это так, что у Мещерского по спине снова поползли мурашки.
– Так он, ваш муж, что же… не в морге, а здесь, в этом доме?
– Да, я забрала его. Они хотели везти его в морг. Я запретила.
– Но ведь неделя уже прошла! – не выдержал Кравченко.
– Хотите его увидеть?
– Тело вашего умершего мужа?!
– Он здесь, в подвале. Я бы перенесла его сюда, но боюсь, что Илья испугается. Он и так уже на пределе. А я… я не сплю уже вторую ночь. Я боюсь спать. Я никак не могу понять, как же все это случилось. Он был здоров, чувствовал себя нормально… Нет, вру, у него горло немного прихватило, врач сказал – легкая ангина. Мы ехали с ним в машине. Хотели вместе провести вечер. Потом ему позвонили из Москвы, самый обычный деловой звонок, и вдруг… Я даже сначала не поняла, думала, это обморок… А они сказали, что, когда приехали врачи, он уже был мертв. Так почему же я так ясно вижу его во сне живого? Почему он приходит ко мне ночью и просит не хоронить его?!
