Тем временем ко мне прибывает все больше и больше цветов. Вся комната уже в зарослях. По углам поставлены этажерки, все полки забиты цветами, но все еще не хватает.
Каждый вечер букеты выносят из палаты в коридор. По всему коридору белые кафельные плитки исчезли за тюльпанами и розами. А утром — новая партия.
Их вносят ко мне в палату сияющие медсестры: цветы, цветы и еще раз — цветы. Иногда они зачитывают мне вслух карточки: есть среди них такие имена, которые мне ничего не говорят, из стран, о которых никто никогда не слышал. И я лежу среди этих цветов, цветов всех мыслимых сортов, словно украшенная колесница на карнавале, посреди всех цветов мира.
— Пропала? — говорит Джеппи.
— В ее комнате следы борьбы.
— Неужели ты думаешь, что Джанни на это способен?
— А ты нет? — спрашивает Максим насмешливо.
Джеппи убавляет огонь под горелкой и садится рядом с Максимом за стол.
Максим нервничает. Она берет его руки в свои, неловко, словно они с ним в одной лодке. Он отталкивает ее. Просит у нее адрес сутенера, но Джеппи не решается.
— Ну что ж, продолжай защищать его, как всегда.
— С ней все в порядке, — успокаивает Джеппи. — Твоя Гала сейчас обедает в шикарном ресторане. На море. Под пальмами.
— Судя по всему, — говорит Максим в ярости, — ты совсем забыла, что значит кого-то любить.
Джеппи возвращается к плите и поливает устричные грибы сливками.
— Кому-то это суждено, кому-то нет, — говорит она спокойно. — Мой Марио был еще младше меня, а мне тогда только что исполнилось пятнадцать. Однажды к нам пришел один из моих дядюшек. Взял меня за руку и повел с собой. Мой отец шел вместе с нами до конца деревни. Я думала, что он меня не отпустит. Но в какой — то момент он остановился. Не знал, что сказать. Поднял руку. Вот и все. Прежде чем мы ушли, отец уже поднял руку и начал нам махать. Он стоял, пока мы не дошли до поворота и не скрылись в горах. От страха я заплакала. И визжала, когда на меня натягивали свадебное платье.
— Почему же ты не отказалась? спрашивает Максим, который не может остаться равнодушным к чужим страданиям.
— Ты что, кино не смотришь? — Джеппи качает головой. — Это же Калабрия![295] Если ты кому-то неверно укажешь дорогу, твоим родителям пришлют твою отрезанную левую руку.
Она пробует содержимое кастрюли, затем вытирает пальцы о передник.
— Марио был мне чужим. Я жила в незнакомой деревушке в семье, которая для меня ничего не значила. Потом родился мой малыш. Я отдала ему всю свою любовь.
— Но ты мне сама рассказывала, что у тебя никогда не было детей.
— Я все время мечтала, что буду гордиться своим сыном.
Джеппи вытряхнула помидоры из пакета и оторвала от него кусочек бумаги. Достала из выдвижного ящика толстый плотницкий карандаш.[296] Ножом наточила кончик.
— Приходит время, когда ты больше не можешь отрицать, что уже не спишь, даже если стараешься закрыть веки поплотнее.
— Он… умер?
Джеппи покачала головой.
— В конце концов, он нашел способ, как нам выбраться из той деревни.
Она лизнула грифель и что-то написала.
— И взял меня с собой, мой ангел! Кто я такая, чтобы его теперь осуждать? То, как Джанни зарабатывает деньги, не повод для гордости, но это было наше спасение.
Она придвигает бумагу к Максиму. На ней домашний адрес Понторакса, написанный крупным, размашистым почерком.
В тот же вечер Максим стоит перед виллой из лавовых плит у подножия Этны. Позвонив в дверь, он вспоминает, что никто не знает, где он. Надо было предупредить консульство. Он потратил последние деньги на билеты. Никакого плана у него нет. Единственное, что он знает точно, что не уедет отсюда без Галы. В глубине дома слышатся шаги. Максим безуспешно пытается нащупать в карманах что-нибудь, напоминающее оружие. На всякий случай он делает то, что всегда делают мужчины в кино: сжимает кулаки. «Ну, берегись!» — думает он, готовый ко всему.
За исключением маракасов.[297]
Девушка, что открывает дверь дома, трясет ими в ритме мамбо.[298] На мулатке единственная одежда — две половинки кокосовой скорлупы и так называемый фиодентал.[299] Покачивая бедрами в своем ритме, она уходит в глубь дома, а Максим идет за ней, следуя взглядом как можно дальше вдоль ниточки между ее ягодицами.
