- Когда-нибудь я заберу тебя, - с воодушевленным отвращением произнесла она, лежа на животе около меня. - И тогда ты точно не убежишь.
- Нет! Нет! - запищала я. - Не трогайте меня.
До выходной двери осталось совсем чуть-чуть. Голова кружилась, но я должна была выйти на улицу. Вдруг там подъехал папа, и ждет меня?
"А если нет? Куда я побегу?" - закидала я себя вопросами, на которые я не знала ответ. Отец тогда меня точно не найдет. Будет только хуже.
- У Арины снова приступ. Нужно сказать Диане Александровне, - сказала одна из женщин, державших меня.
- Иди, - согласилась другая. - И позвони ее отцу. Он нас засудит, если с ней что-то случиться.
Упоминание об отце придало мне немного сил, и я вздохнула с облегчением. По крайней мере, он скоро приедет и заберет меня. Я даже перестала вырываться. Когда меня попытались поднять на ноги, я случайно увидела в руках одной из медсестер шприц. Меня словно бес взял, и я вырвалась из чужих рук и стала пробираться к выходу, как можно быстрее. Тех медсестер, к моему счастью, что-то отвлекло, и мне никто не мешал. Практически.
У самых дверей, повернувшись в сторону дивана и кресел, я снова увидела ее. Она улыбалась.
- Я хочу играть. Помнишь, как мы играли в прятки?- надув губки, требовала девочка.
- Да, пошла ты! - не выдержала я и вышла из больницы.
Было очень солнечно, и яркий свет ослепил мои глаза. Я закрыла лицо руками, немного пошатываясь от головокружения. Как только я смогла открыть глаза и нормально видеть, я чуть было не наткнулась на мужчину, гуляющего с собакой. Пес резко начал огрызаться на меня, дергаться и вырываться. Хозяин от неожиданности чуть не упустил поводок из рук, но вовремя успел сжать руку. Я была слишком близко и поэтому, еще не отойдя от головокружения, я упала на землю. Я начала реветь, как маленькая девочка, и отползать назад от собаки.
- Дик! Дик! Хватит! - пытался хозяин остановить свою собаку, но она все равно пыталась напасть на меня. Один он не сможет справиться с такой большой собакой.
Я вспомнила собаку из своего сна. Конечно, она похожа на эту собаку только цветом шерсти, но этот рык кровоточил мои уши. Я закрыла их и скрутилась клубочком на земле.
- Хватит! Хватит! Хватит! - истерично повторяла я. - Путь она замолчит! Прошу!
В глазах все затуманилось. Я не могла пошевелить даже пальцем. Я не чувствовала своего тела. Все вокруг началось трястись, как будто планета сейчас взорвется. На уши давил этот дикий лай. Она не прекращала. Периодически собака даже скулила. Наверное, собаку услышали в регистрационной и пришли помочь.
- Бесполезно. Она не может успокоиться, - услышала я женский голос.
- Я не понимаю. Она очень добрая собака. У нас в первый раз такая ситуация, - растерянно пытался оправдаться хозяин собаки.
- Возможно, у пса бешенство. Тогда придется его усыпить.
Дальше я ничего не слышала. Я чувствовала, как меня пытаются поднять. Я не сопротивлялась, но и не помогала. Если они хотят мне помочь, пусть они заткнут эту собаку. Мне было все равно, что они сделают с ней. Лишь бы она замолчала.
Я почувствовала, как мне поднимают рукав и накладывают жгут. Я сразу поняла, что они хотят сделать и начала освобождаться от рук, крепко меня державших. Но на этот раз это были мужчины, и у меня получалось лишь барахтаться и кричать, что есть силы.
- Арина, хватит кричать! - огрызнулась одна из медсестер. - Тебе это необходимо.
Как же я ее ненавидела ее. Моя ненависть не исходит от ее предстоящего поступка, нет. Это была ненависть с первого взгляда на ее злые серые глаза, острый большой нос и надменный взгляд. Ее грубое поведение никогда не оставляло меня равнодушной. Ей плевать на чувство другого человека. Для нее пациенты были какими-то животными, не знаю, но точно не людьми. Эта разница между ее отношением со своими коллегами или посетителями и душевно больными, была настолько явной, что я всегда удивлялась, как ее еще никто не уволил! Однажды я пыталась намекнуть Диане Александровне о ней, но она быстро отвела разговор на другую тему, и больше я не пробовала с ней об этом говорить.
