На этот раз пришел некто другой. Он не изнемогал от любви, не был преисполнен благодарности, не принадлежал к женскому полу — и звали его Леандер Смит.
— Приветствую, — сказал Леандер. — Кто был мертв, ныне воскрес. Ему воздалось по заслугам.
Дайон нажал кнопку, и кровать подняла его в полусидячее положение.
— Как, ради Стоупс, ты узнал, где я нахожусь?
— Мой дорогой друг, ты слишком скромен. Половина Англии знает, что ты лежишь в лондонской клинике. А другая половина все еще почти в восторге от твоей совершенно жиганской храбрости.
Ходят слухи, что королева собирается произвести тебя в рыцари. Сэр Дайон Кэрн. Колоссально! Какую ауру респектабельности несет каждое из этих слов! Должен тебя поздравить. Никто из Потерянного Легиона не добивался такой дурной известности.
— Я не состою больше в Потерянном Легионе. Я разорвал свой контракт. Если празднование Дня Всех Святых что-нибудь и доказало, то только то, что вы все — просто-напросто сборище сумасшедших садистов.
— День Всех Святых не мог ничего доказать, Дайон, друг моей юности. Это даже не было делом рук нашей партии. Однажды, всего только однажды, какая-то шайка скучающих жиганов зарядилась непомерной храбростью из иглы. Сейчас они, без сомнения, разбежались кто куда и трясутся от страха в этом полураю… Это не важно. Для тебя имеет значение только то, что я держу твою драгоценную жизнь в своих трясущихся руках. Так что обязательно переориентируйся, обязательно, но осторожно.
— Я уже переориентировался, шутник, — сказал Дайон без особой убежденности. — И предполагаю сделаться бесполезно сумасбродным членом этого великого общества. Доминанты обязаны мне жизнью.
— Не говоря уже о довольно сумасшедшей смерти.
— Но это были не доминанты. Это были вроде бы лица мужского пола, никому не известные — или, может быть, тогда уже менее неизвестные, чем прежде. — Он сардонически уставился на Леандера.
— Осади назад, — ответил тот спокойно. — Потерянный Легион, насколько я помню, присутствует повсюду… Но, как бы то ни было, и это не имеет никакого значения. До тебя не дошло самое главное, мой друг: я держу твою жизнь в своих руках.
— Слова — всего лишь слова. Сказать можно все что угодно.
— Безусловно. Ты принадлежишь мне — или, с меньшей точностью, Потерянному Легиону. Если я скажу «живи» — ты будешь жить. Если я скажу «умри» — ты умрешь. С элегантной простотой. И не без грусти. И, кстати, это дорого стоит.
— Говори проще, — раздраженно огрызнулся Дайон, — говори короче — и проваливай. У меня напряженное утро, от безделья.
— Да будет так. По моей простой прихоти, хотя прихоти мои не бывают простыми, я могу тебя казнить. В любое время, в любом месте. Моли Бога, чтобы я не сделал это по рассеянности или по пьянке.
— Каким же образом?
— Ах, какой замечательный вопрос! Смотри, — Леандер достал из своей сумки маленькую коробочку размером с табакерку восемнадцатого века и дал Дайону хорошо ее рассмотреть. В центре коробочки была маленькая красная кнопка.
— Не сомневайся, — продолжал Леандер. — Понаблюдай. Эта транзисторная игрушка хранит секрет твоего вечного успокоения. Стоит мне нажать красную кнопку — и твоя жизнь кончена. Если я удержу кнопку нажатой в течение десяти секунд, ты умрешь навсегда.
Если я подниму палец прежде, чем истекут десять секунд, — ты оживешь снова. Что может быть проще?
Дайон с любопытством посмотрел на коробочку. Потом перевел взгляд на Леандера. Пустоголовый петух — он еще улыбается! Ничего себе шутки!..
— Докажи, — сказал Дайон.
— Конечно. Не хочешь ли произнести свое недостойное последнее слово?
— Конечно. Лети на полной скорости в ад, найди там снежок и вставь себе в задницу.
Леандер засмеялся:
— Молодец, сквайр, не теряешь присутствия духа. Но разве от тебя можно ждать меньшего? Не вешай носа, принц. А кроме того, почему бы тебе не послушать ангелов во время твоего пятисекундного отдыха.
Он нажал кнопку, и Дайон упал замертво.
Леандер аккуратно досчитал до пяти, затем убрал палец.
Дайон содрогнулся, сделал глубокий вдох и вернулся к жизни. Секунду или две он вращал глазами, потом облизнул губы и снова сел.
