– А у тебя много друзей? – перебил внезапно я.
– Да, мы часто собираемся вместе с подружками.
Дальше я уже не слушал. У всех в этом мире были друзья. У всех, кроме меня. Я прожил девятнадцать с половиной лет в одиночестве, окруженный только своими фантазиями и любовью к женщинам. Я выбивался за рамки этого мира.
– … день рождения, – завершила какую-то свою реплику Лолита.
– А когда тебе исполняется восемнадцать?
– В январе.
Я кое-что прикинул и сказал:
– Совершеннолетие ты впервые встретишь без всех своих друзей.
– Почему? – удивилась девушка.
– Просто помяни мое слово.
Навязчивая идея уже влезла в мою больную голову. Я решил влюбить в себя это создание во что бы то ни стало, воспитав ее под себя, вылепив из неопытной и непорочной жертвы свою рабыню, смысл жизни которой будет только исполнение желаний своего хозяина. Не знаю, откуда в моем мозгу появились столь грязные амбиции – наверное, демоническое влияние Дианы проело червоточину в моей душе, или же я просто устал обожать…
С этого дня наша жизнь изменилась. Теперь я попадался Лолите на глаза везде, но что меня радовало еще больше – она старалась искать встречи со мной. Я начал играть в шаблонную подростковую любовь. Мы ходили в кино, гуляли в парках, кушали вместе – словом, делали то многое, что я мог совершать и с Дианой или Анжелой, но в том чистом, непорочном виде, в котором этого хотелось девочке в семнадцать лет. Втираясь в доверие Лолиты, выясняя детали ее жизни и мировоззрения, я понимал не только то, что эту девочку будет легко заманить в свою западню, но и то, что я к ней безудержно привязываюсь. А картина вырисовывалась следующая:
Лолита жила с родителями, единственный ребенок в семье, как следствие, избалованная вниманием. Она с детства пробовала реализовать себя в различных направлениях, пока не остановилась на актерском мастерстве. Кроме учебы, кино, книжек, да отдыха с родителями летом ничего больше в жизни не видала. Непорочная девочка, которая уже, наверное, считает меня своим мальчиком и мечтает о первом поцелуе. А я не спешил и не трогал ее, постепенно вливая в ее мозг порции испорченности, рассказывая истории о том, как люди обманывают и пользуются друг другом, а она каждый раз была готова чуть ли не расплакаться. В ее глазах я был источником черноты, разочарованным в мире странником, не желающим видеть свет рядом с собой. А она очень хотела этим светом стать.
Как-то в декабре я ждал ее возле метро. Была холодная, промозглая погода, Лолита сильно опаздывала. Чтобы занять себя, я рассматривал проходящих мимо девушек, кутающихся в свои курточки, шубы и полупальто. Я думал, как бы среагировала бедняжка, если бы увидела, что я общаюсь с какой-нибудь красивой дамой намного старше ее. Наверное, расплакалась бы и ушла, не поздоровавшись, потом обижалась бы, не брала трубку, чтобы в итоге поверить в любое самое глупое объяснение.
Ее не было очень долго. Я безумно замерз, замерз настолько, что уже не чувствовал пальцев и на руках, и на ногах, сотню раз пожалев о том, что не договорился встретиться где-нибудь в теплом месте и что не зарядил быстро севший на морозе телефон.
Она опоздала на пятьдесят минут. Я не стал слушать ее правдивые причины, ведь лукавить она еще не приучилась, а сходу начал атаку:
– Ты настолько сильно меня не любишь? – старался я говорить как можно мягче и без эмоций, дабы это не звучало, как истерика.
– Почему? – искренне сделала виноватые глаза Лолита.
– А если бы я здесь окоченел и упал? Ты понимаешь, что в этом городе люди настолько равнодушны, что никто не подошел бы, и я так бы и валялся, промерзая от холодного асфальта…, – кажется, в этот момент я мог бы получить награду за самую трагично исполненную мужскую роль.
– Ну что ты, как всегда, начинаешь нести свой пессимистичный бред?
– Да не бред это. Еще и ты прошла бы мимо, решив, что тебе не стоит взваливать на себя такие проблемы. А я уже рук не чувствую – все жду тебя.
Лолита сняла перчатки и взяла меня за ладони.
– Прости меня, – искренне попросила она прощения, – как я могу искупить свою вину?
Девушка приблизила свое лицо к моему, посмотрела мне прямо в глаза и неожиданно поцеловала, прижимая мои ладони к своей груди.
