– И что?
– Да ничего! Вытащили! – как-то очень легко свернул апокалиптическую картинку товарищ Каппа. – Какими судьбами-то здесь?
– Новые замеры планирую сделать. Как в том сентябре, помнишь?
– Да что ж тебе... послать некого вместо себя... на замерыто?
Товарищ Альфа улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой, положил руку на бугристое от подагры плечо товарища Каппы и ответил:
– У наших орлов дела поважнее каких-то замеров... Только у меня в мирной жизни работы по сути нет... Вот и нагружаю себя ерундой как могу.
– Ну, дело твое, Людо... А, кстати, мы же это... как его... ниобия натаскали – сверх всяких планов... Да тербиевых чушек полтонны...
Глаза товарища Альфы обрадовано сверкнули.
– Тербиевых? – перепросил он. – Полтонны?
– Ну... Килограмм четыреста будет, пожалуй, – поразмыслив, кивнул товарищ Каппа. – Так вот: вы на Оазис все это дело случаем не прихватите? В «Колибри»-то вашей места много!
– Прихватим, обязательно прихватим, – рассмеялся товарищ Альфа и добавил с шутовской картавинкой: – Тегбий, для дела геволюции, батенька – вещица агхиважная!
– Сейчас я зайду за эту дверь и меня не будет минут двадцать-двадцать пять, – пояснил товарищ Альфа.
Крохотные лампочки дежурного освещения заливали коридор восково-желтым светом. От этого света лицо вождя «Армии пробуждения» напоминало похоронную маску.
– А что там, за дверью? – набравшись смелости, спросил Максим.
– Измерительная аппаратура. Хочу знать, куда дрейфует этот понтон вместе с локальным потоком гляциосферы. Ну и сейсмографическую историю района просмотреть.
– А что, могут быть проблемы?
– Могут. Перспективы в плане разработок тут отличные. И уходить отсюда нам никак нельзя. Поэтому надо бы уточнить, куда смещается Прииск и не взорвется ли местная система донных вулканов... Которые принято называть черными курильщиками, к слову. В общем, нужен мониторинг. И вот еще что, – совсем другим голосом добавил товарищ Альфа. – Видишь эту красную линию?
Максим опустил глаза.
Да, красная линия пересекала коридор в трех метрах от него. И, соответственно, в пяти метрах от двери, ведущей в рубку с аппаратурой.
– Если кто-нибудь, ну кто угодно, даже некто, как две капли воды похожий на… скажем, на Соню ван Астен, под каким бы то ни было, даже самым благовидным предлогом попытается пересечь эту линию, ты, Максим, обязан – подчеркиваю, обязан! – открыть огонь на поражение. Вне зависимости от того, какими сказочками этот некто будет тебя увещевать.
– На Соню? Я должен стрелять в Соню?
– Сони здесь нет. И быть не может. Равно как и других знакомых тебе людей. Все, кто трудятся на платформе, прекрасно знают, что за эту красную линию заходить нельзя. Поэтому – огонь на поражение. Ясно? Это приказ.
Максим кивнул. Что такое приказ товарища Альфы, он знал хорошо. Как и то, чем карается его невыполнение.
Дверь за вождем закрылась, сразу вслед за тем раздались несколько громких пневматических хлопков – видимо, сработала какая-то нестандартная система герметизации или шумопоглощения.
Максим отстегнул от поясного крепления скафандра газодинамический бластер «Вихрь». Угловатый, мощный и надежный, он насквозь прошивал даже усиленные бронепластинами штурмовые скафандры правительственного спецназа. С такой машинкой в руках ему были не страшны любые злоумышленники.
Время шло медленно.
Секунды не бежали и даже не шли, как обычно, а буквально ползли по-пластунски. Говорят, хуже нет ждать и догонять. Неся караул у красной линии, Максим прочувствовал эту истину по полной программе.
Конечно, Максиму было очень интересно, зачем нужна эта красная линия, неряшливо напыленная нанокраской на металлопластиковом полу, и отчего покусившиеся на эту символическую преграду должны наказываться смертью. Но Максим почему-то был полностью уверен: задай он этот вопрос товарищу Альфе, правдивого ответа не получит...
Максим в очередной раз посмотрел на часы.
Прошло десять минут пятьдесят девять секунд... Одиннадцать минут... Одиннадцать минут шесть секунд...
В наушниках пискнул сигнал встроенного в скафандр радара ближнего оповещения, позволяющий избегать столкновений с любыми преградами в условиях плохой видимости. Максим вздрогнул, как бы через силу оторвал взгляд от красной линии и поднял голову.
